Плечи Алекса приподнялись вверх, придавая ему сходство с черепахой, пытающейся спрятаться в панцирь.
– Что, прямо в пробке?
– Ну… – произнесла я. – Как бы да?
Его плечи поднялись еще сильнее.
– Тут столько всего творится…
– Мы едва движемся, – заметила я.
– Это да, – он поморщился. – Но мне сложно сосредоточиться. И все еще жмут на клаксоны, и…
– Ладно. Без музыки так без музыки. – Я откинулась на спинку кресла и вернулась к прежнему занятию: принялась бездумно таращиться в окно. Алекс вдруг многозначительно откашлялся, словно хотел что-то сказать, но не мог решиться.
– Да? – обернулась я.
– Не могла бы ты… перестать это делать? – Он дернул подбородком в сторону окна, и я поняла, что все это время барабанила по стеклу пальцами. Я сложила руки на коленях, но еще через какое-то время заметила, что машинально притопываю ногой.
– Я не привыкла к тишине! – начала оправдываться я, когда Алекс бросил на меня взгляд.
Я выросла в доме, где помимо меня существовали еще три большие собаки, кошка с легкими оперной певицы, два брата, играющие на трубе, и родители, которые считали, что запущенный на фоне канал телемагазина звучит «успокаивающе».
Я как-то приспособилась к тишине моей комнаты, страдающей острой нехваткой Бонни, но это… Сидеть в тишине, посреди пробки, с человеком, которого я едва знала, – это было уже слишком.
– Разве нам не нужно познакомиться и все такое? – спросила я.
– Мне нужно сосредоточиться на дороге, – ответил Алекс. Уголок его рта напрягся.
– Ладно.
Алекс вздохнул – впереди показался источник всех наших неприятностей. Авария. Оба пострадавших автомобиля уже переместили на обочину, но устранить затор это не слишком помогло.
– Ну конечно, – сказал он. – Людям обязательно нужно остановиться и посмотреть. – Затем он распахнул центральную консоль и принялся в ней копаться, пока не нашарил аудиокабель. – Держи. Выбирай, что хочешь поставить.
Я приподняла одну бровь.
– Ты уверен? Смотри, как бы тебе жалеть не пришлось.
Алекс нахмурился:
– Почему я должен буду об этом жалеть?
Я бросила взгляд на заднее сиденье его автомобиля. Его багаж был аккуратно сложен в подписанные коробки, мои же вещи были свалены в кучу, а после запиханы в мешки из-под грязного белья. Его машина (между прочим, с салоном, отделанным под дерево) была древней, но безукоризненно чистой. И пахло в ней так же, как пахло от Алекса, – кедровым деревом и немножко мускусом.
– Мне кажется, ты похож на человека, которому нравится… ну, все контролировать, – объяснила я. – Так что не знаю, найдется ли у меня музыка, которая тебе придется по вкусу. Шопена у меня в плеере нет.
Складка между бровями Алекса стала еще глубже.
– Может, я не настолько чопорный, насколько ты считаешь.
– Да ну? Значит, ты не возражаешь, если я включу «На Рождество я хочу только тебя» Мэрайи Кэри?
– Сейчас май, – ответил он.
– Буду считать это ответом на свой вопрос.
– Это нечестно. Какой варвар будет слушать рождественскую музыку в мае?
– А если бы сейчас было десятое ноября, – спросила я, – это было бы более подходящим или менее подходящим временем?
Алекс плотно сжал губы и взъерошил свои и без того растрепанные волосы. Они так и остались стоять вертикально вверх даже после того, как он опустил руки на руль – всему виной, я полагаю, статическое электричество. Еще я заметила, что Алекс истово чтил все гласные и негласные правила вождения – включая строгую позицию рук на руле, которую он не менял на протяжении всего этого времени. И хоть большую часть времени он ужасно сутулился, сейчас он сидел неестественно прямо.
– Ладно, – сказал он. – Мне не нравится рождественская музыка. Просто не включай ее, и все будет в порядке.
Я воткнула в телефон провод, включила колонки и нашла в плеере «Молодых американцев» Дэвида Боуи. И нескольких секунд не прошло, как лицо Алекса скривилось в гримасе.
– Что? – спросила я.
– Ничего, – твердо сказал он.
– Ты сейчас дернулся. Как будто тот, кто контролирует тебя, вдруг уснул.
Он с недоумением сощурился на меня.
– Что это вообще значит?
– Тебе не нравится песня, – обвинительным тоном заключила я.
– Неправда, – неубедительно соврал Алекс.
– Ты ненавидишь Дэвида Боуи.
– Вовсе нет! Дэвид Боуи тут ни при чем.
– Тогда в чем дело? – требовательно спросила я.