Есть ещё один положительный момент от хобби – нашла место, где хранить кровью заработанные деньги. Евры взяла натурой, не стала переводить на счёт или карточку, как сделали остальные. Счетов у меня вовек не было, а карточку с собой взять в голову не пришло, номера её, естественно, не помню. В общем, деньги взяла живые, а спрятать решила в картине. Первый мой живописный шедевр запечатлел вид из окна, намалевала конкретно один к одному. Вставила рисунок в рамочку, сзади которой торчала подставка, поддерживающая конструкцию. Вот там, в подставке, и соорудила тайник. Сунула внутрь пять шуршащих бумажек – мою будущую стиральную машину. Рисунок выставила на стол, в центр, по принципу – труднее найти на самом видном месте.
В столовой нас разделили на три группы – толстых, худых и диетиков. Мы с Майкой, конечно, в первой. И рассадили группы по разным углам. Правильно, нечего соблазнять вкуснятиной! Но смачный дух от пищи дистрофиков всё равно добирался до наших носов и мучил всю первую неделю. Потому как кормят нас, толстых, ну очень скупо – например, сегодня на обед дали кусок отварной рыбы и овощной салат. На счастье, питьё и фрукты – без ограничений, стаканы с самыми разными напитками занимают целую полку.
Уже через неделю у меня, да и не только у меня, вдруг резко снизился аппетит. Казалось бы, при возросших нагрузках должно быть наоборот! Есть стала совсем мало, зато часто бегала взвешиваться, и чем быстрей исчезал вес, тем меньше я ела. За три недели дошла до 68! Животик исчез совсем, личико похудело, второй подбородок тоже пропал, самочувствие с каждым днём улучшалось, стали вырисовываться мускулы на месте жировых складок.
Как-то в столовой я поделилась с Майей своими подозрениями:
– У тебя есть аппетит?
– Нет.
– Вот и у меня нет. Посмотри вокруг – все только вилкой ковыряют, не едят ничего.
– Ну и ссто? Такой период, наверное.
– А вдруг нам что-то подмешивают, чтоб аппетит убрать?
Майка испуганно глянула на меня.
– Ссто ты предлагаесс?
– Давай подумаем. Куда лучше всего подмешать отраву?
– Лутсе подумаем, куда нельзя подмессать.
Так мы с ней стали есть ещё меньше, каждый раз взглядом советуясь – кушать или лишь сделать вид.
При случае таскали бутылки из столовой, нагло уворовывая из подсобки. И фрукты неразрезанные. Складывали под мою кровать, там места много, после переделки-то. Зачем? – а не из стаканов же пить! – вдруг там отрава! а пить отраву нам не хочется. Похудеем и без их химии.
Поскольку мы совершали не совсем приличные действия с этими бутылками, пришлось изучить расстановку видеокамер. Полезное знание со всех точек зрения – чтобы не попадать впросак, не выставляться в идиотских позах. На нас, простите, народ смотрит. Прихорошишься, прежде чем являть себя публике, да эффектно продефилируешь – глядишь, оценку повыше заработаешь. Нашла камеру и у себя в номере, научилась жить с ней в дружбе. Кровать в её обзор не входила, хоть какую-то целомудренность организаторы соблюли. Бутылки на камеры мы не светим – наблюдающие могут понять неверно. Затариваемся тайно. Когда жизнь беспроблемная, однобокая, будешь искать всякие глупые развлечения, вроде наших шпионских игр.
С каждым днём мне становится легче – из-за потери в весе и, конечно, постоянного движения. Кросс мой состоит уже только из бега, ходьбу исключила. Бегу хоть и медленно, но без остановок. Ужасно приятно, что и в баскетболе меня стали считать такой же ценной, как и солдафонок – при делении на команды «разбирают» в числе первых наравне с ними, а это серьёзный показатель силы игрока (в дворовых разборках). Могу уже с час играть, не задыхаясь и останавливаясь, как поначалу, а в кольцо попадаю без проблем с детства.
Отношения с солдафонками резко изменились: меня стали уважать. Недаром говорят, что уважают силу. Стоило победить в честном соревновании – и признали человеком. На следующий день после памятного подъёма подошли все шестеро к нам, поздоровались, поздравили. А когда мы, финалисты, уезжали, остающиеся пожали нам руки на прощание. Обидевшая меня мымра речь толкнула, что-то типа извинения, во всяком случае, я так восприняла: мол, внешние условия принуждают, и если не ты толкнёшь, то тебя... Не спорю, вполне возможно на их работе так оно и есть. В общем, простила я её – внутри себя простила. Потому что победила.
Часто захожу на стадион: грек велел при любой возможности висеть на турнике, вытягивать позвоночник. В первый раз, повиснув, свалилась ровно через секунду – слабые руки не смогли удержать вес! Сменила тактику: перешла на более низкий турник, чтобы частично опираться на ноги. Ну и пусть некрасиво, зато эффективно.