— Это вы что ли московские?
«Вот это сарафанное радио» — восхитилась женщина и покраснела, вспомнив, что вышла на улицу в своих фривольных и ничего не прикрывающих шортиках.
Мужик уставился на нее таким взглядом, как будто хотел раздеть и она пожалела, что не переоделась. Ее одежда в данный момент выглядела слишком вызывающе.
— Ну так, что? — переспросила она, игнорируя его вопрос. — Это ваша корова?
— Ну моя, — лениво ответил мужик, гладя корову своей огромной ручищей.
Юля проследила за движением его руки и снова покраснела.
— Вы парным молоком не торгуете?
— Ну торгую, — продолжил лениво отвечать ей мужик, медленно жуя травинку.
— И сколько будет стоить ваше молоко? — стала раздражаться Юля.
Это медлительно-нудное общение ее нервировало. Каждый ответ из этого мужлана приходилось вытаскивать силой.
— Тридцать пять рублей литр, — ответил хозяин и хитро посмотрел на женщину, — нормально тебе или дорого?
— Цена вполне себе ничего, — успокоила его Юля, игнорируя панибратское к себе отношение.
У них в Москве на полках магазинов литр пастеризованного молока стоил в полтора раза дороже, а этот был без консервантов, да еще за такую низкую цену.
— Ну, что согласна? — спросил мужик, — Если готова платить, приходи часам к восьми вечера вот к этой лавочке.
Юля окинула взглядом мужицкий дом и палисадник, заросший цветами, и махнула головой, соглашаясь и на цену, и на время, к которому ей было велено явиться. Она была довольна заключенной сделкой.
Неожиданно во дворе появилась симпатичная женщина, чуть моложе ее. Юля улыбнулась новой знакомой, надеясь на приятное общение. С первого дня у подруг возникло множество мелких проблем, в решении которых могли помочь только местные жители.
— Что нужно?! — заорала хозяйка, уставившись на гостью злым прищуренным взглядом.
Женщина закричала так громко, что Юля от неожиданности вздрогнула. Пока она приходила в себя, хозяйка прибавила децибел.
— Своих мужиков нет, за нашими приперлась?!
Юля обомлела. Такого поворота событий она никак не ожидала. Ей стало немного смешно от того, что ее приняли за женщину, охотящуюся за местными ковбоями. Уж что-что, а этого добра ей явно было ни к чему. Но конфликт продолжал разгораться и нужно было его купировать. И как можно быстрее. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь тверская красавица вцепилась из-за ревности в ее ухоженные волосы.
— Погоди, Машка, — попытался остудить пыл своей неукротимой супруги мужик, — она за молоком пришла.
Юля махнула головой, соглашаясь с хозяином. Но ситуацию это не изменило. Хозяйка была в ударе.
— Знаю я таких, которые за молоком, — прорычала она, — сначала они якобы за молоком, а потом в штаны лезут без стыда и совести. Думаешь я не помню, как ты в Тверь мотался?
— Да что ты опять про это?! — взвился мужик.
Семейная ссора разгоралась, а Юлька стояла рядом с бранящимися супругами в своих коротких вызывающих шортах и не знала, что делать. Ситуация была слишком абсурдной.
«Вот и хвастайся всем теперь, что ты стресс устойчива и можешь быстро разрулить любую ситуацию» — подначила себя Юля.
Возникший скандал, в который она неожиданно попала, абсолютно не ложился в ее ощущение миропорядка и потому пути его разрешения были покрыты мраком. Женщине оставалось только глупо хлопать глазами и плыть по течению обстоятельств.
— Говорю тебе, за молоком она, — снова попытался достучаться до жены супруг.
Было видно, что ревность жены ему порядком надоела, но Марию не так-то легко было остановить. Она продолжала кричать на мужа и метать молнии в сторону Юлии.
— Да за молоком, говорю по тридцать пять рублей за литр! — выпалил мужичек, выделяя интонацией стоимость товара.
Он украдкой зыркнул на гостью, надеясь, что та не поймет намека, но Юля поняла, но не стала акцентировать на этом внимание.
Ревнивая Машка остановилась на полуслове и тоже внимательно посмотрела на Юлю. Та хмыкнула, понимая, что ее обдурили, предлагая молоко по завышенной цене. Но эта цена ее вполне устраивала, поэтому она улыбнулась бранящимся супругам, давая понять, что на все согласна.
— За молоком значит? — уже спокойнее сказала Машка, — За тридцать пять рублей за литр? И что, будешь брать?
— Буду, — ответила Юля с наглой ухмылкой.
Переплаченные пять или сколько там рублей для нее ничего не значили. Женщину лишь позабавила реакция продажной Машки и расчетливость ее мужа. Тот считал ее за пять секунд, повышая стоимость товара. Толи принимая ее за дурочку, то ли за жительницу столицы, которая могла себе позволить молоко по этой цене. Впрочем, так и было.