Дана взвывает, закрыв голову руками. Я заливаюсь неудержимым хохотом. Ох, как прав был патриарх, когда говорил, что их эмоции и чувства — лучший деликатес! Я ведь и её чувствую. Ненависть Даны абсолютно иррациональна, разумных оснований нет никаких, но, тем не менее, она кристально чистая и яркая, как полная Луна на безоблачном ночном небе. Её держит, словно прочный кокон, моё сатанинское веселье. Волшебный сэндвич!
— Пойду-ка я с ней пообнимаюсь, — продолжаю я, — с ней так приятно обниматься.
Девочка поворачивает ко мне залитое злыми слезами лицо.
— Прекрати!!!
Немного подумав, прекращаю. А то сойдёт с ума, что с ней потом делать? Так что ещё одну шпильку придерживаю про запас. Потом воткну, намекну, что они делают, оставшись вдвоём.
— А тебе понравилось, как мы с Юлей время провели? — меняю тему, слёзы у девочки мгновенно высыхают. Подружку она любит, хоть что-то в ней есть хорошее. Это мне тоже нравится, внутри становится тепло и приятно.
— Здорово ты того идиота напугала, я бы так не смогла, — Дана пытается спрятать восхищение, но разве она может что-то от меня скрыть?
Так я развлекаюсь, пока меня на ужин не позвали.
Облизываясь, внимательно наблюдаю, как ко мне в руках Эльвиры плывёт моя тарелка. Сегодня у нас вермишель с котлетами. Так просто и так вкусно! Папахен задумчиво крутит в руках неполную бутылку пива, краем глаза замечаю в его коротком взгляде на меня лёгкое подозрение. Но вид мой настолько невинен и безоблачен, что озвучивать его он не стал. Меня опять переполняет веселье. Я ни за что не признаюсь! Буду отпираться до последнего, а если крепко припрут, скажу, что перепутала с газировкой. А затем спрошу, как он может пить такую горькую гадость.
Но всё оборачивается мирно. Не поднимает шум папахен.
— Как у вас репетиторские дела продвигаются? — он решает вспомнить о родительских обязанностях. Он же не знает, что в настоящий момент его дочурка под таким плотным надзором, какого в самой жестокой тюрьме не бывает.
— Вери велл, — короткой фразой хочу сразу закрыть тему. Не удаётся.
— А подробнее? — эти простые слова знакомы многим, папахен тоже не впечатлён. Ну, как хочешь, сам нарвался.
— Не знаю, что ему сказать, — я говорю по-английски. Мачеха меня тут же поддерживает.
— Да, слишком быстро он ждёт результата, а так не бывает, — смысл доходит до меня с трудом, сложновата фраза, но всё-таки я его улавливаю.
— Сама ему скажи, что он глупый вопрос задал, — кое-как строю предложение, мачеха поправляет.
— Ты приготовила замечательный ужин, — меняю тему, а чего её мусолить? — Ты великолепный…
Я ищу слово, но его в моём лексиконе пока нет. Мачеха выручает:
— Повар. Можно сказать: кулинар.
— Йес, йес, повар!
— Ну, хватит уже, — бурчит папахен, ошеломлённый обрушившимся на него водопадом чужой речи.
— А ты не задавай глупых вопросов, — нравоучительно переходит на русский мачеха, — Какого результата ты ждёшь за два дня?
— Но ведь есть! Я же вижу!
— Нет оснований так говорить, папа, — вмешиваюсь я, — Ты не знаешь, какой уровень у меня был раньше, поэтому не можешь судить, насколько я выросла.
— Можно судить по оценкам.
— Формальные оценки не всегда точны. К тому же их пока нет.
После ужина и последующего общения с взрослыми удаляюсь к себе. Перебрав диски, врубаю плейер, кстати, совершенно замечательное изобретение. Вчера с ним разбиралась. Вешаю его на пояс, наушники на голову и можно прыгать, скакать и что угодно делать под музыку. Наушники слетать перестали, как только я к ним резинку прикрутила. Цепляешь за подбородок и порядок.
Ценнейшее качество в том, что самой от громкости можно оглохнуть, а вокруг тишина. Никто не возмущается невыносимым шумом. Но и сама ничего не замечаю. Случайно замечаю, что в дверях стоит Эльвира.
— Что делаешь? — спрашивает по-английски. Серьёзно она за меня взялась. Приходиться обдумывать ответ. По-русски я бы сказала, что скачу и прыгаю, но всех слов подобрать не могу. Поэтому даю ответ из учебника:
— Гимнастикой занимаюсь.
Кое-как и с грехом пополам мы поболтали. Решаем заниматься вместе по утрам. И днём, когда я из школы приду. Эльвира употребила незнакомое слово «аэробика». Это она так мои пляски назвала.
Заставляет ещё раз прочесть английский стишок.
— Сейчас лучше, — хвалит, а я думаю, что и раньше было хорошо. Да и пусть её!
Утро выдалось насыщенным. В будни вставать приходится рано. В школу и отцу на работу надо к восьми утра. Мне и папахену выходить за полчаса, так что поднимаемся в шесть с копейками. С мачехой в моей комнате делаем двадцатиминутную разминку, потом она бежит на кухню готовить завтрак, а я в ванную.