— Хорошо, Юляша, — пойду ей навстречу, всё равно я настолько щедро хлебнула этих пьянящих эмоций, что мне надолго хватит, — Сделаем так. Я наложу на неё контрибуцию, если согласится, бить не буду. А уж если нет, то, как хочет.
— Какую контрибуцию? — округляет глаза подружка, — Денег с неё возьмёшь?
— П-ф-ф-ф… нет, — наклоняюсь, объясняю на ушко, — И скажешь ей ты, раз ты миротворец.
— Девочки, прекратите шептаться! — Эмма Пална закругляет наши разговоры.
Как скажете, Эмма Пална. Мы прекращаем. Ох, и хлебнула я вчера счастья! Наверное, те, кто любит шампанское, могут испытать подобное, приняв ванну из этого напитка или хотя бы выпивая его горстями из полного ведра.
Пришлось рассчитываться за это чудное ощущение. Во всех мирах действует жестокое и неотменяемое правило: за всё надо платить! Вот и расплачиваюсь. Я забылась, простите меня все, совсем голову потеряла и забыла, в каком слабом я сейчас теле. Врезала Машке с такой силой и скоростью, по такой длинной траектории, что серьёзно повредила кисть. Эта шалава, даром, что вид такой будто и шпалой с ног не собьёшь, кувыркнулась на асфальт, как миленькая. Сладостная картинка, до сих пор душу греет. Любому бойцу знакомо это чувство торжества и восторга, когда он видит, как от его руки повергается наземь злой враг.
А какой потрясённый вид был у моих подружек! То есть, у моей подружки и подружки этой тумбы с кулаками, до тех пор, пока не сбежала. Юля смотрела на меня, как на титана, растоптавшего злого бога.
Математик, что-то соображая, смотрит на гипс, упаковавший мою руку.
— Да-да, Викенть Валерич, к доске меня не вызовешь, контрольную не напишу, домашку тоже. Но зато я буду внимательно слушать ваши мудрые речи, — хлопаю ему ресничками с невинным видом.
— Что это с тобой?
— Бандитизм и хулиганизм в нашем славном городе до сих пор не изжиты, — горестно вздыхаю, — Порядочной девушке до дому спокойно дойти невозможно. Представляете?
— Надеюсь, они живы? — в его голосе чувствую лёгкий сарказм, и не сразу понимаю, о чём это он?
— Кто?
— Бандиты и хулиганы, которые тебе попались, — ласково объясняет учитель. О, это новый уровень, да я только за!
— Вы что, переживаете за них, а не за меня, свою лучшую ученицу? — растерянно хлопаю ресницами. Вид у меня, как у маленькой обиженной девочки.
— Зная тебя, Молчанова, — поясняет учитель, — я даже стае диких зверей посочувствую, которая вздумает на тебя напасть.
После короткой паузы, украшенной весельем в классе, я расцветаю, как весенний цветок.
— Ой, ну что вы, Викенть Валерич, как можно? — от смущения я даже алеть начинаю, — Такой изысканный комплимент… вы меня прям в краску вгоняете…
Слегка столбенеет от неожиданности Викенть Валерич. В классе опять смешки. А я добиваю.
— Я вас тоже очень уважаю, Викенть Валерич, — говорю с предельной искренностью. А что? Меня Ангелина Петровна давно трясёт на предмет налаживания отношений с учителями. Ловлю взгляд Юли: «Ну, ты даёшь…».
— Да? — учитель смог промямлить только несколько слов, — Ну, что ж…
Класс внимательно следит за нашей пикировкой и тихонько веселится. Все уже знают: там, где я, там цирк, там весело. Между прочим, здорово помогает в учёбе. Настроение поднимается, на волне положительных эмоций лучше усваивается материал. Так что я для всех полезное дело делаю, а не просто резвлюсь без толку.
На уроке я не бездельничаю. Слежу за Юлей, делаю левой рукой пометки в учебнике.
— Молчанова, не вертись!
— Викенть Валерич, я помогаю усвоить новую тему Сидяковой! — я и в самом деле слежу за ней, заставляю вникать и что-то записывать. Одна из составляющих контрибуций с неё. Пояснила ей на перемене: «Ты всё равно возьмёшься за учёбу. У тебя только два варианта: либо ты сама будешь стараться, либо будешь стараться с синяками по всему телу».
И ещё она кое-что должна, но это пока не актуально.
Мы сидим в своём любимом кафе. И я переживаю снова вчерашний день. Меня вчера до смерти напугали. Все. Машка это ходячая жуть, но и Дана меня ужаснула.
Они отошли и встали друг напротив друга, я сразу решила, что Дане конец. А когда Машка бросилась на неё, еле удержалась, чтобы глаза не закрыть. И, слава богу! Я не заметила, что сделала Дана, движение было быстрым и смазанным. Она потом рассказала, что мазнула пальцами по глазам Машки. «Я могла бы ударить, но это опасно. Машкиных глаз, которые я бы выбила, мне не жалко, но я могла пальцы себе сломать», — я офигевала от её спокойного тона.