– Во-о. Первое – срочно отправить погоню. Второе – здесь опросить, задержать, провести следствие на предмет выявления сообщников, хотя это маловероятно, так как у него было время предупредить, и все уже смылись. Все равно, узнать максимум информации о нем, где работал, что знал. Третье – …. Третье – остаетесь за меня. Повышенная боевая готовность, есть вероятность нападения с целью уничтожения самолетов. Все. Я в замок. Меня срочно вызывают к сэру Джону. Все. Вам все понятно, сержант?
– Так точно, сэр.
– Но прежде, чем побежите все это делать, пришлите кого-нибудь, чтобы поменял моей лошади эти ремешки, будь они не ладны.
Еще через десять минут, я, как пишут в романах, во весь опор скакал в столицу. Но, опять же, скакал не я, – лошадь, а я только мерно подпрыгивал, сидя у нее на спине. Не проехав и половины пути, я увидел у дороги пасущуюся лошадь. Лошадь была под седлом. Вопрос: где хозяин? Второй вопрос: кто он? Что-то у меня екнуло, и я подумал: а не мой ли это посыльный? Еще один вопрос: его шлепнули или это он ждет меня? А присылал ли его кто за мной? Разумеется, да. Иначе бы он не прискакал. Но кто? Черной метки пиратской он мне не передавал, хотя у них это может и не модно. Но, где же тело, будь оно живое или еще теплое? Только в лесочке, что в десяти метрах справа. Больше негде. Я здесь, как идиот, торчу в седле десять минут. Хотел бы убить, так давно бы уже пристрелил или метнул нож. Ан нет. Значит, тело все-таки в леску. Я спешился и пошел к деревьям. Чуть в глубине трое суетились у тела человека. Я оказался прав – тело моего посыльного обшаривалось грязными руками этих негодяев. Во мне вскипел праведный гнев, и я пошел на них. Услышав хруст веток за спиной, они повернулись. Естественно, испугались. Но, увидев, что я один, радостно заулыбались очередной жертве. Но я-то не думал о себе, как о жертве. Хотя, может быть, и напрасно – осторожность никогда не бывает лишней. Я жаждал отмщения за невинно убитую душу. Один из них схватил березовое полено и хотел ударить меня. Меня спасло то, что на этой планете или этом измерении, я так и не знаю, куда меня занесло, сила тяжести и гравитация не такие, где я вырос. Поэтому здесь при своей худобе я мог выполнять вещи, которые были под силу лишь некоторым силачам. Но это был мой секрет. Кто-то может и догадывался об этом, но не настолько. Я поймал левой рукой кол, дернул и вырвал его из рук нападавшего. Мы встретились с ним взглядами. Сколько злобы и ненависти было в этом взгляде. Нет, это не человек. Его душа уже отдалась дьяволу. Он не может жить на такой чудесной планете и убивать беззащитных. Я переложил полено в правую руку, взялся поудобнее и с размаху ударил его по голове. Он, почему-то, за это время так и не тронулся с места. Мог хотя бы дернуться, увернуться, убежать. Мы бы подрались, и неизвестно, как бы все это закончилось. Но он стоял не шелохнувшись. Видимо – это была его судьба, а я был лишь орудием возмездия. Моя дубина сделала полукруг и ударила ему в ухо. Удар и половина черепа разлетелась, будто там взорвалась разрывная пуля. Такое можно увидеть только в фильме: “Челюсти“ или подобном кровавом триллере. Я был в шоке. У его попутчиков нервы оказались более тренированные: увидев финал своего товарища, они бросились прочь. Через секунду меня стошнило и полоскало еще минут десять. В замок я доехал еле живой от слабости. В зале сидели граф Роберт Лестерский, его сын граф Джон Лестерский, мой друг – капитан или, как я его называл – начальник службы безопасности Его величества короля Ричарда Первого, и еще пара гражданских – мелких клерков при дворце. Увидев меня, граф Джон поднялся и подошел ко мне.
– Граф, что с вами? На вас лица нет!
– Увы, лицо есть, а вот желудок свой, по-моему, я выплюнул с остатками пищи в роще неподалеку отсюда.
– Отравили?
– Нет. На солнышке пища немного испортилась, а я понял это слишком поздно.
Не мог же я ему сказать, что я, бравый, матерый, закаленный в боях солдат не смог утерпеть, и меня стошнило при виде раздробленной головы. В бою рубят и головы, и руки. Для обычного солдата – ветерана, каким должен быть я, это, как муху на стеле раздавить: неприятно, но терпимо.
– О, это пройдет. Попей травок и все пройдет.
– Да я особо и не волнуюсь. Что случилось?
– Особо не тревожься. Пока все по плану, все нормально.
– Ничего себе не тревожься. Прискакал гонец весь в мыле. Кстати, гонца на обратной дороге зарезали. В лагере оказывается лазутчик. Пытаются подстроить так, чтобы я получил увечья и не взлетел. Оп! А эти господа….
– Не беспокойтесь, граф. Эти люди работают в царских архивах и собирают все, что можно найти о нашем противнике. Теперь о самом деле.