Алиса раздражённо отвела глаза. Люк усмехнулся, покачал головой и продолжил:
–Ты откладываешь всё на потом, находя каждый раз новые оправдания: то тебе кто-то мешает, то наоборот – кого-то не хватает. Ты воспринимаешь людей как источники света. Кто-то для тебя – фонарик, освещающий только одно направление: не потому, что он застрял или не хочет видеть ничего больше. Он просто не может – его луч направлен туда, куда он смотрит. Если очень захочется, ты можешь заставить их повернуться: кому-то просто предложить, а кого-то долго и упорно тянуть за ремешок на ручке, чтоб он наконец понял твою точку зрения. А есть те, кто просто светится, как старые лампы с маслом внутри. Они освещают всё вокруг – мягко, ровно и очень приглушённо. В этом свете ты можешь видеть лишь кончики своих пальцев – но куда бы ты ни указал, ты всегда будешь видеть направление.
И в этих потёмках ты блуждаешь всю жизнь. Ты можешь выбрать ярко освещённый путь и до конца держаться за фонарик. А можешь выбрать кое-что поинтереснее, надеясь, что рядом всегда будет несколько лампочек. Потому что если испугаться темноты, которая придёт, когда лампы погаснут, то можно забыть, что и ты кое-как, но светишься.
–Я боюсь, что в конце концов не останется вообще никакого света.
Алиса шмыгнула носом, натянуто улыбнулась, закатала рукава блузки и направилась по мосту в сторону ворот.
–Ты знал, что эти ворота называют Вратами Удачи? Чтобы удача всегда была с тобой, в них обязательно нужно войти пешком.
Люк решил поддержать тему приятнее, чем разговоры о смерти и одиночестве.
–Куда ты хочешь пойти в первую очередь? Я думаю, ты выбрала самое стоящее.
–В первую очередь мне нужно проверить карму. Я встретила тебя – она либо чиста, как у младенца, либо всё обстоит хуже, чем у больной бездомной собаки.
Они подошли к воротам. Тёплые камни давали тень, но не спасали от жары; и всё же, оказавшись внутри, Алиса почувствовала себя спокойнее, будто оставила всё лишнее за толстыми стенами, а то, что казалось не лишним, взяли на себя зелёные листья необъятных фикусов.
Асфальтированная дорога для туристических автобусов бежала в окультуренные джунгли, но Люк свернул на неприметную тропинку, уходящую в дикий, но светлый лес.
–Давай, я знаю короткий путь.
Он с лёгкостью нырял под выступающие ветки и перепрыгивал ветвящиеся под ногами корни; Алиса же, со всей её любовью к избеганию любой физической активности, еле успевала следить за его стремительно удаляющейся спиной. Очередной проём между зарослями казался просто непреодолимым, но, следуя за исчезнувшей в нём ногой в чёрной лаковой туфле, Алиса вывалилась на открытое пространство и увидела кусочек невысокой стены, полностью оплетённый корнями. Храм королевы-матери встретил их трескотнёй и шуршанием.
–Так, теперь понять бы, с какой стороны мы зашли, – Люк задумчиво почесал щёку. – Я срезал справа от ворот, значит, мы должны быть…
–Пошли, на месте разберёмся.
Алиса с новыми силами бросилась к мосткам через стену. Вокруг не было ни гвалта туристов, ни щелчков фотоаппаратов – только звук её собственных шагов, неестественный для окружающего мира. Солнце прорезалось сквозь тучи, но потерялось где-то в листве, и до земли дошли только крошечные пятнышки, старающиеся добраться до остатков барельефов, на которых уже ничего нельзя было разобрать.
Они обходили храм по периметру, чтобы не упустить место, которое искали. Дойдя до невысоких узких башенок, Алиса остановилась, положила правую руку на развалины одной и закрыла глаза.
–Знаешь, почему нужно прикасаться к вещам двумя руками? Буддисты верят, что правая рука отдаёт плохое, а левая – берёт хорошее. Внутри этих башенок нет ничего хорошего, зато боли и страданий – половником черпай. Здесь королева держала танцовщиц – самых красивых и самых талантливых танцовщиц апсары для своего сына-императора. Чтобы сохранить их кожу белой, она перекрывала им всякий свет, даже танцы всегда проходили не раньше сумерек. Из-за отсутствия света они слепли взаперти, при этом оставаясь прекрасными и талантливыми. Кажется, сейчас нет королевы, хранящей ключи от наших башен. Только вот мы всё равно слепнем.