Официант терпеливо ждал.
– Я буду воду. И мне нравилась кола.
Папа нахмурился и посмотрел на Доротею:
– Иногда я ее просто не понимаю. Но хотя бы ты выпьешь со мной колы?
На память пришли мармеладные мишки, и я хотела ее предостеречь. Но потом вспомнила, что мне сорок пять и я очень нервная.
Тем временем паром отошел от причала и взял курс на Нордерней. Удивительным образом почти всем пассажирам нашлось в ресторане место, лишь немногие припоздавшие выискивали, где бы им сесть.
Мой взгляд упал на двух громко разговаривавших и смеявшихся женщин. Я обратила на них внимание не только из-за пронзительных звуков, которые они издавали, но и потому, что они умопомрачительно выглядели. На вид им было лет шестьдесят или чуть больше. У той, что поменьше ростом, была высоко взбитая прическа, я такую в последний раз видела у тети Анке на одной из легендарных вечеринок моих родителей. Семидесятые в чистом виде, невероятное количество заколок, усыпанных стразами, лак для волос, на ушах – пряди, скрученные штопором. На даме были красные лакированные кожаные сапоги и застегнутый на все пуговицы пуховик до щиколоток. Температура воздуха при этом по-прежнему достигала двадцати пяти градусов. Вторая была на голову выше – волосы начесаны лишь слегка, кончики, достающие до подбородка, яркого морковного цвета. Ее одежда была чрезмерной даже для семидесятых: розовая шерстяная юбка, красный шерстяной пуловер, оранжевое пончо, желтый шарфик и чулки с пестрым рисунком. Все это вязаное.
Доротея обратила внимание на мое потрясенное состояние и стала искать причину. Найдя – едва не подавилась. Я старалась сохранить серьезность.
– Ну, Доротея, и как, на твой взгляд профессионального художника по костюмам, такой стиль?
Доротея ответить не успела, папа тоже их обнаружил.
– Видели тех двух дам?
Доротея откашлялась.
– Пестренькое смотрится весело, правда?
Папа задумчиво смотрел на этот взрыв цвета.
– По-моему, это красиво. Твоя мама обычно тоже хорошо одевается, но иногда все-таки мрачновато.
Я решила, что надо срочно рассказать Доротее о слабости отца в цветовосприятии во избежание каких-нибудь более серьезных недоразумений в будущем.
Колбаски отвлекли отца от намерения идти на капитанский мостик. Я с облегчением смотрела в окно. Вдали уже можно было различить высотные дома острова. Папа вдруг резко поднялся.
– Мне нужно в туалет. Увидимся.
Он встал, ища взглядом направление, и я показала ему, куда идти. Он бегло улыбнулся и ушел. Я тяжко вздохнула и спросила Доротею:
– Теперь ты понимаешь, почему я была против?
Доротея засмеялась:
– Ах, что ты! А мне Хайнц кажется забавным. Он всегда хочет как лучше, просто с ним приключаются всякие смешные истории.
– Можно на это и так посмотреть.
Я не собиралась ни дискутировать с Доротеей на тему отношений отцов и дочерей, ни проявлять нелояльность к отцу, однако все было не так просто, как она это себе представляла. Но к чему нагонять на нее страх? Доротея показала на Нордерней и на небо:
– Посмотри, лето, остров, море. Я так рада, что мы решили поехать к Марлен.
Марлен еще весной спросила меня, смогу ли я помочь ей с ремонтом. Никакими специальными навыками я в общем-то не владела, зато много лет помогала бабушке в ее пансионе. Я справлялась с уборкой номера за пятнадцать минут, а приготовление завтрака для двадцати человек было для меня самым плевым заданием. А у Марлен появилось бы время на рабочих. Пансион забронирован, так что с расписанием в первой половине дня у меня уже все понятно.
Пивная должна была открыться на будущей неделе. Марлен решила сотворить из нее нечто совершенно особенное: красивый цвет, красивое освещение. К тому же она вспомнила, что Доротея художник по костюмам и декоратор. В один из своих приездов Марлен показала Доротее макеты, и Доротея так восхитилась, что Марлен предложила ей приехать на остров вместе со мной. У нее в отличие от моего отца было безупречное чутье на цвета. Вопрос Доротеи вернул меня в настоящее.
– А как у Марлен дела на личном фронте? Она пережила разрыв?
– Думаю, да. И хлопот у нее полон рот, некогда вспоминать об этом придурке.
– В таком случае получается, что мы трое впервые одновременно остались одни. Что-то этим летом должно произойти. Кристина, это было бы нечто, знаешь, такой красивый курортный роман.
– С Хайнцем на хвосте?
Доротея рассмеялась:
– Его придется сбрасывать с хвоста, как прежде, когда мы сбегали, чтобы тайком выпить, покурить и пообниматься.
Я только успела подумать о следующих двух неделях, которые скорее всего примерно так и придется провести, как сообразила, что его нет уже довольно долго. Сердце остановилось.