– Нет, я имею в виду помочь мне его распаковать. Твоя мать всегда кладет рядом вещи, которые нужно носить вместе.
Вид у него был смущенный. Мне не хотелось облегчать ему задачу, пусть скажет то, что хочет сказать.
– И что?
– Ну… – Он мял свои большие пальцы. – Я положил туда же свои инструменты, поэтому порядок был немного нарушен, и теперь я не знаю, какие вещи к чему подходят.
Его стремление в течение двух недель без мамы одеваться подобающим образом меня тронуло.
– Пойдем посмотрим. Но распаковываться придется позже, потому что Марлен заказала столик на восемь вечера, а уже без четверти восемь.
Я прошла за ним в его спальню, бросила взгляд на вещи в чемодане и тут же его захлопнула. Папа положил инструменты в самую середину и аккуратно завернул в одежду.
– Да, ты прав, тут теперь не так просто разобраться. Я сделаю это после ужина. Надо спросить у Марлен, не одолжит ли она мне свой утюг.
У отца на лице отразилось облегчение.
– Большое спасибо, Кристина. Но мама перегладила все рубашки, тебе не нужно гладить их второй раз.
Я подтолкнула его к выходу и крикнула Доротее, что пора идти на ужин.
Около восьми мы входили в «Молочный бар», где Марлен зарезервировала столик. Она уже была там, сидела на месте, с которого открывался волшебный вид на море. На входе папа неуверенно огляделся. Я угадала его мысли.
– Это только называется «Молочный бар», папа, а на самом деле нормальное заведение.
– Думаешь, у них будет пшеничное пиво?
– Наверняка.
Он сразу расслабился. Увидев нас, Марлен поднялась с места.
– Прекрасно, вот и вы. Уже распаковали вещи? Со спальными местами все в порядке? Если вам что-нибудь понадобится – обращайтесь.
Доротея плюхнулась на стул.
– Прекрасная квартира. Просто высший класс. Кристина добровольно выбрала гостиную, а у Хайнца и у меня – по спальне.
Хайнц сначала уселся рядом с Доротеей, но потом пересел напротив.
– Хочу видеть море, – улыбнулся он нам. – Чтобы было почти как дома.
Он с жадностью смотрел на воду. Я вспомнила, как он не любит ездить. А в этот раз ему пришлось ехать еще и без мамы. Наверное, я с ним недостаточно терпелива. Вид у него был немного потерянный. Марлен оборвала голос моей совести.
– Что будете пить? Здесь самообслуживание. Может, я схожу за шампанским? Выпьем за встречу.
– У меня от него изжога. Тут есть пшеничное пиво?
– Конечно. Значит, Хайнцу пшеничное пиво, а нам шампанское?
Я кивнула, а Доротея встала.
– Я помогу тебе принести.
– Все в порядке? – спросила я, когда они отошли.
– Да… пожалуй… Я просто подумал…
У меня перехватило горло.
– О чем?
– Остров этот не такой большой, как Зюльт, за две недели я обойду его сто раз. Надеюсь, это будет не слишком скучно.
– А что еще?
– Если я спрошу у Марлен, как устроились фрау Клюпперсберг и фрау Вайдеманн-Цапек, она мне, конечно же, скажет, что отлично, так ведь? Она так скажет, поскольку это ее пансион. А как я узнаю, правда ли это?
– Поинтересуешься у дам.
– Но это было бы слишком навязчиво.
– Ах, папа, завтра утром стащишь ключ на стойке регистрации и посмотришь сам. И все узнаешь.
– И ты думаешь, никто не заметит?
– Что не заметят? – Марлен поставила на стол пиво и мой бокал шампанского.
– Папа… – Я почувствовала, как он под столом наступил мне на ногу. – Ой! Папа раздумывает, не съездить ли ему завтра утром к своему приятелю Калли, но ведь он предложил свою помощь в ремонте и поэтому хочет знать, заметят ли, если он свинтит в первый же день. Так, папа?
– Кто свинтит? – Доротея осторожно водрузила на стол еще два бокала с шампанским.
– Мой друг Калли вовсе не стар, он даже моложе меня, что, впрочем, незаметно. Ему только семьдесят два года.
– Ну что ж! – Марлен подняла бокал. – Добро пожаловать! Пью за то, чтобы вы прекрасно провели здесь каникулы и немножко поработали.
Когда мы выпили, она обвела нас взглядом.
– Предлагаю вот что: сейчас принесем себе еду, а потом я расскажу, в чем конкретно мне нужна ваша помощь.
Хайнц не торопился следовать за нами.
– Ну, в самом деле, что это такое: если я предпочту самообслуживание, то пойду в забегаловку с картошкой фри. Тут только встанешь, место займут. И потом, стоять у стойки, долго выбирать… девушки на раздаче будут злиться…
– Папа, я принесу тебе что-нибудь.
Он кивнул.
– Что-нибудь с жареным картофелем, но только, пожалуйста, больше никакой колбасы.
Вскоре мы вернулись с малосольной сельдью и жареным картофелем. Хайнц громко разговаривал с супружеской парой за соседним столиком.
– Мне больше нравится играть на Зюльте. Там две площадки на восемнадцать лунок, здешние для меня малы. Тут ведь только на девять? Можно сразу отправляться в мини-гольф.