Доротея проглотила кусок.
– А сколько им лет?
Геза задумалась.
– Теде, пожалуй, около семидесяти, а Хуберту семьдесят четыре или семьдесят пять.
– Кристина, мы в сорок уже думали, что с любовью покончено. А у нас, оказывается, еще полно времени.
Мне эта история показалась очень романтичной.
– И сколько они уже вместе?
– Погоди… Марлен приехала на остров в июне прошлого года, а с августа они вместе путешествуют. Значит, почти год.
Доротея вздохнула:
– Красивая история. И успокаивает душу. Когда-нибудь, Кристина, мы тоже найдем своего Хуберта! Выпьем за это!
Мы торжественно чокнулись кружками с кофе.
Вопрос Доротеи: «А где, собственно говоря, Хайнц?» – вернул меня из романтического настроения на землю.
– Господи, Марлен взяла его с собой в пивную, это было час назад. Надеюсь, там все в порядке.
Я резко встала. Геза растерянно на меня посмотрела.
– А почему может быть не в порядке? Что с ними?
Доротея безмятежно допила свой кофе.
– С Марлен абсолютно ничего. Кристина не слишком хорошо управляется с папой. Он, я бы сказала, иногда бывает несколько спонтанным.
Гезу это сбило с толку еще больше. Я попыталась ей объяснить:
– Папа не любит ездить, собственно, он и не ездит, во всяком случае, без мамы. Поэтому сейчас слегка переживает. Для него все это внове.
– Переживает – это хорошо, – рассмеялась Доротея. – Геза, не волнуйся, наш Хайнц очень забавный. Мы сейчас пойдем туда и посмотрим. Либо Марлен уже удушила его электрическим проводом, либо он приобрел по меньшей мере восемь новых друзей. Последнее мне кажется более вероятным. Кстати, Кристина, у тебя что-то на ноге.
«Я пью за тебя, Мари…» Голос отца звучал громче, чем у Фрэнка Зандера, чью уличную песенку крутили на радио. «За то, что быыыыыыло…»
Я смотрела на него через открытое окно. Стоя на лестнице, он шпателем заделывал дыру в стене. Услышав, что мы пришли, отец повернулся. Лестница качнулась, у меня перехватило дыхание.
– Мастер, не свались мне тут.
Шкаф в синей робе и с бородой мгновенно оказался рядом и придержал лестницу. Папа улыбнулся ему и оперся рукой о только что зашпатлеванную стенку.
– Как будто я могу свалиться с лестницы! У меня превосходное чувство равновесия, поэтому не волнуйся.
Шкаф скептически посмотрел на него.
– Привет, Кристина, привет, Доротея. Это Онно, электрик. Онно, это моя дочь и Доротея, она с телевидения и будет все здесь красить.
Он провел рукой по лбу, размазав шпатлевку. Его глаза на фоне белой массы казались совсем синими. Доротея завороженно смотрела на него.
– Хайнц, у тебя что-то на лице…
– Так и бывает. – Папа осторожно спустился с лестницы. – Работа оставляет след. Я тут стены шпатлевал, чтобы у тебя для покраски была ровная поверхность. Это, может, и похоже на стену… ты себе не представляешь – сплошные кратеры. Ведь нужно все скорей, скорей, на подготовительные работы не размениваются. Рабочим на все это плевать.
Я поискала зашпатлеванные места на стене, но нашла лишь одно, с отпечатком руки. Наверное, тут и находился кратер.
Кроме нас и Онно, в помещении работали еще двое. У молодого человека на робе красовался тот же логотип, что и у Онно, второй был постарше, они с Марлен стояли в стороне у стола, листая каталог цветов. Папа вытер руки о джинсы и потянул нас с Доротеей за собой.
– Девушки, давайте я представлю вас команде, чтобы вы знали, с кем мы имеем дело. Ну, Онно вам уже известен, он старший над электриками, они тут свет делают, лампы и все такое. Он милый, не слишком разговорчивый, но за это ему и не платят. Он тоже любит слушать шлягеры. И знает Калли.
– Мы вместе в карты играем, Калли и я. – Онно подал нам руку и слегка поклонился. Папа с гордостью смотрел на него.
– Это Хорст, товарищ Онно.
– Здорóво.
Хорст тоже подал нам руку и отвесил поклон. Вид у папы с Онно был довольный.
– Тот, что стоит с Марлен, нам не знаком. Он с материка, говорит Онно, наверное, художник. – Отец понизил голос: – Выглядит как хиппи. Я даже не знаю…
Хиппи при ближайшем рассмотрении оказалось чуть за сорок, у него были широкие плечи, узкие бедра и длинные, до плеч, светлые волосы, которые он стянул лентой. Взгляд Доротеи задержался сначала на его спине, потом опустился ниже.
– Гм…
Мы втроем дружно уставились на нее. Выражение ее лица было однозначным.
– Доротея! – Я добавила в голос укоризны, что, впрочем, мне не слишком удалось.
Папа согласно кивнул:
– Вот видишь, Доротея, ты тоже смотришь на его задние карманы. Надеюсь, наркотиков у него там нет.