— А ложки-то серебряные, старинные, вилки тоже.
Он взял на сушилке пластиковый контейнер для салатов и пристроил туда находку, сверху легли и тяжелые серебряные рюмки, инкрустированные золотом и камнями. Чтобы ничего не звенело, Борода переложил украденное смятой газетой.
Из спальни уже доносились истеричные выкрики Светки, послышалась пара звонких пощечин. Девушка сорвалась в надрывный плач.
— Да, страсти, — покрутил головой Борода. — Сумасшедшая любовь.
Светка выбежала из комнаты, вор только и успел что сунуть контейнер под стол и схватить стакан с ромом. Размазывая косметику и слезы по лицу, Светка всхлипнула:
— Урод, ненавижу! — и скрылась в ванной, зашумела вода.
— Эй, — негромко позвал Борода, а затем выглянул в коридор.
В двери спальни стоял Валет и тер исполосованное ногтями лицо.
— И часто с ней такое случается? — с сочувствием поинтересовался Борода.
— Каждый день, когда мы вместе, не вру.
Толком поговорить не удалось. Светка пулей вылетела из ванной, оттолкнула Бороду и хлопнула дверью спальни. Вновь пошел разговор на повышенных тонах, прерываемый всхлипами и надрывным бабским ревом.
Турок-месхетинец вернулся на кухню. Вскоре мелодика звуков из спальни стала иной. Всхлипы плавно стали терять агрессивность и, в конце концов, перешли в чувственные стоны. Борода понял, что какое-то время никто не станет выбегать в коридор, можно было осмотреться в шикарной квартире основательней. Он перебрался в большую комнату. В полумраке таинственно поблескивала на стене огромная плазма.
Борода до своей первой и единственной ходки на зону промышлял квартирными кражами, а потому прекрасно знал, где и что может лежать. К тому же Светка особо и не старалась спрятать ценности. Квартира стояла на надежной сигнализации, балкона не было, замки на входной двери навороченные, не каждому взломщику по зубам.
Прямо за стеклом книжного шкафа для всеобщего обозрения лежали пятьсот долларов, они тут же перекочевали в карман Бороды. Начатая пачка тысячных российских купюр отыскалась под стопкой чистого белья в шкафу. Еще пять тысяч «зеленых» нашлись между книгами.
Стоны в спальне все еще продолжались, чувствовалось, что они далеки от завершения, а потому поиски можно было спокойно вести и дальше, будучи уверенным, что никто не потревожит и не прервет преступного занятия.
Борода поставил на журнальный столик шкатулку, стал перебирать драгоценности. Серебром Борода уже брезговал, как и полудрагоценными камнями, брал только золото, платину и бриллианты. Камни проверял «дедовским» способом — царапал ими, прямо по стеклянной столешнице, под которой виднелись доска и деревянные гребни для анимации песком.
Глубокий и длинный стон облегчения перешел в чувственный крик — Светка вскрикнула еще несколько раз и затихла. Борода шмыгнул на кухню, затолкал украденное в контейнер с серебряной посудой и завернул все в пакет для мусора, сел за стол, принял скучающий вид.
В спальне еще ласково шептались, затем наступила тишина. Вскоре в коридор вышел Валет, выглядел он страшно уставшим, куртку нес в руках. Теперь исцарапанными оказались не только лицо и шея, но и спина — словно тигрица раздирала ее когтями.
Карманник-виртуоз добрался до высокого табурета, взгромоздился на него, положил руки на стол и склонил на них голову. Борода тактично молчал: захочет Валет — сам расскажет. Да и что рассказывать, все и так понятно, без слов. Сумасшедшая любовь!
— Понимаешь, Борода, — тихо проговорил щипач, — у меня эрогенная зона в мозгах находится.
— Такое бывает? — удивился подельник.
— Нет, конечно, и в штанах тоже, все, как положено нормальному мужику. Но главный спусковой механизм — в мозгу. Мне нужно, чтобы с бабой и в постели было о чем поговорить.
— Зачем? — Последовало ожидаемое пожимание плечами.
— Так уж я устроен. А Светка по-другому. Пока на ногах стоит, у нее главная эрогенная зона здесь, — Валет показал на сердце. — Отсюда и все эти слезы, сопли, крики. Стоит ей придать горизонтальное положение, эрогенная зона у нее мгновенно перемещается, но не вверх, а вниз, и тогда она уже ни о чем, кроме одного, думать не может. Все, кровь от головы отлила. Мозг мертв, клиническая смерть наступает. Не баба, а зомби.
— Так это ж хорошо — страстная, — нашел свои плюсы Борода. — Мне такие нравятся.
— Хорошо? — передразнил Валет. — Она в постели не любовью занимается, даже не трахается, как швейная машинка, а просто дрочит об меня.
Борода спохватился, зашептал:
— Ты тише говори, может, подслушивает, еще обидится. Дверь даже в спальню не догадался закрыть.