* * *
Наступил их четвёртый день на Кипре. Искупавшись всласть и вкусно пообедав сваренным Настей мясным с овощами супом, они разбрелись по углам этого большого по их московским меркам дома.
— Папа, пойдём в билярд поиграем, — в родительскую спальню, куда ненадолго заглянул прилечь Юра, забежал Олег. — Ты же обещал.
— Юра, правда, ты же обещал ему, — раздался Настин звонкий голос из гостиной. — Сходите, поиграйте.
Юра нехотя поднялся с кровати:
— Ну, пойдём, «билирдист», поиграем с тобой… на «билярде». А ты, кстати, умеешь?
— Нет. А как?
— Сейчас покажу. На что играть-то будем: на деньги или на интерес?
— Пап, а это как, на интерес?
— Это когда не на деньги, — засмеялся в кулак Юра.
На участке Захариаса помимо собственно дома, сада, мангала и бассейна наличествовал ещё и просторный, остеклённый по всему периметру стен павильон. Павильон располагался в тени громадной, нависавшей над ним акации, отчего в самом павильоне, к тому же продуваемом всеми ветрами сквозь раздвигаемые рамы, было совсем не жарко. В центре этого павильона стоял стандартный и изрядно потёртый «американец». На нём в хаотичном порядке располагались разноцветные шары. К стене в углу павильона были прислонены кии, числом с полдюжины.
— Ну что, выбирайте кий, мастер, — с ходу обратился к сыну Юра.
— А что это такое, кий?
— А вон тот — в углу, длинный, деревянный. Им по шару и бьют.
Юра научил сына и как правильно держать в руках кий, и как бить им по шару. Объяснил, что это значит: «свояк», «чужой», «дуплет», а также где здесь находятся лузы, и почему иногда удобно брать в помощь «тёщу».
Вечер удался. Отец с сыном два часа без устали катали шары, и у Олега под конец даже стало получаться. Но пришедшая в павильон Настя позвала игроков ужинать, и свет над столом пришлось погасить.
Уходя, Олег обратил внимание отца на брезентовую материю, прикрывавшую что-то крупное, объёмное в дальнем углу павильона.
— А-а, это, наверное, каяки. Захариас говорил, что ими тоже можно пользоваться.
— Каяки? — заинтересовалась Настя. — Это лодки, что ли, такие?
Она снова зажгла свет и сорвала брезент с двух небольших пластмассовых одноместных каяков. Под лодками лежали и два двусторонних весла.
— Папа, это же лодочки! — закричал Олег. — Давай пойдём сейчас на них кататься, ну пожалуйста, пап! — Руками он обхватил Юру за талию и стал его тормошить. Олег состроил несчастное лицо, вытянул губы уточкой и громко задышал носом. Потом бросился к каякам и вытащил одно из вёсел.
— Папа, мама, смотрите, я гребу, — с этими словами он стал интенсивно размахивать веслом. И вдруг со всего маха ударил им по стеклянной двери павильона. Раздался громкий стук, стекло зазвенело, но не разбилось. Олег даже испугался и выронил весло из рук.
— Ну что ты делаешь, Олег?! — зашипела на него мать. — Чуть стекло не разбил. Мы потом за него с дядей Захаром никогда не расплатимся. Ну-ка давай, дуй в дом ужинать. Завтра с папой будете плавать.
— Папа, ну пойдём на лодочках покатаемся, — стал канючить Олег, — я никогда-никогда на них ещё не катался.
— Сынок, давай завтра. Сегодня уже поздно и темно на море. И кушать всем очень хочется.
— Да ну вас, — выпятил нижнюю губу мальчонка, — вам бы, взрослым, только есть да своё вино дурацкое пить… Пап, а давай их в бассейн сейчас спустим и там прям покатаемся. Там же фонарики светят, и совсем не темно.
— Нет, ты что?! Нельзя здесь. Дядя Захар строго-настрого наказывал — в бассейне на каяках не плавать. Понял?
— У-у, — отвернулся недовольный Олег и, свесив голову, побрёл следом за мамой. Потом, видимо, вспомнив, что на ужин будет рыба, которую он сам сегодня поймал, сразу же повеселел, стал размахивать руками, напевать себе что-то под нос и резко ускорил шаг.