Спокойная, почти без волн, поверхность чрезвычайно тёплого, даже слишком тёплого моря предоставляла возможность длительного, ничем не обременительного нахождения в воде. При этом можно было как плавать, что хорошо умели делать все члены Юриного семейства, так и просто стоять, касаясь дна, и слегка подпрыгивать на еле заметных волнах, чтобы вода только не попадала в рот, нос и глаза.
Особую расслабленность отдыхающим доставляло полное отсутствие кого-либо из посторонних на пляже. Только Юра, Настя и Олег. И море, и солнце, и лёгкий ветерок.
Накупавшись вдоволь, надурачившись, они выползали на берег, где их уже ждали лежаки и зонтики Захариаса, любезно предоставленные им своим постояльцам. Нужно было лишь потом не забыть отнести их за символическую калитку, за которой начинались ступени, ведущие к вилле. Полежав так немного и получив каждый свою порцию солнечных ванн, а заодно как следует утолив жажду и подкрепившись сочными фруктами, растущими прямо на вилле: инжиром и виноградом, а ещё теми, что были на кухне, можно было снова входить в приятные воды ласкового моря.
Олегу первому надоедало море, и он спешил скорее разменять его на находящийся в тридцати шагах выше по ступенькам первоклассный бассейн виллы. Все дети на отдыхе предпочитают бассейн морю — за его предсказуемость, отсутствие соли и даже малейшего волнения на поверхности, ровное кафельное дно, максимальную прозрачность воды, ну и, конечно же, за возможность прыгнуть с бортика и тут же с головой оказаться в толще воды. Поначалу родители не пускали Олега одного в бассейн и купались там вместе с ним, грезя о скором возвращении в море, но уже скоро, убедившись, что никакой опасности для их хорошо плавающего сына бассейн Захариаса представлять не может, все чаще и чаще оставались сами на берегу, отпуская Олега в бассейн и наслаждаясь компанией друг друга на время отсутствия сына.
Так незаметно завершился первый день их кипрского отпуска. Всё более краснеющее и теряющее свою слепящую яркость солнце спешило повстречаться на горизонте с морем, чтобы до самого утра без остатка раствориться в нём. Оставался ещё вечер, на который у отдыхающих уже были свои планы.
Настал черёд проявить мастерство Юре.
Рыба, ещё вчера бороздившая просторы Средиземного моря, специально купленная Захариасом для москвичей, была подготовлена Настей к грилю. Это не заняло у неё много времени, так как рыбу, а это была кефаль, почистили прямо после покупки, у прилавка. У этих вытянутых в длину рыбин уже не было ни чешуи, ни требухи, ни жабр. Настя ещё в полдень, в перерыве между купанием, лишь слегка сполоснула тушки, выдавила на них пару лимонов, посыпала солью и розмарином и оставила в кастрюле под крышкой до вечера.
Вместе встретив чарующий взоры закат под стаканчик охлаждённого белого, Юра и Настя разделились. Он нежно поцеловал её и вразвалочку отправился к мангалу.
Мангал располагался здесь же, возле бассейна, что позволяло супругам поддерживать общение, пусть и на повышенной громкости. Это было небольшое капитальное сооружение типа барбекю, отдалённо напоминающее говорящую печку из русской сказки «Гуси-лебеди», только значительно меньшего размера. А посему у него были и расположенные у пола ниши для дров и всякой утвари, и широкий очаг с одной открытой фронтальной стороной, и переходящая в небольшую незамысловатую трубу вытяжка. В одной из ниш располагались разнообразные решётки и шампуры-шпажки, а в другой — пара мешков с древесным углем и жидкость для их розжига вкупе с большой коробкой каминных спичек.
Сам мангал был выложен из красного кирпича, а его топка и столешница — из жаростойкого шамотного. На дальнем конце столешницы была установлена большая и глубокая мойка из нержавеющей стали. Мойка была оборудована водопроводным краном и сливом, встроенным в систему канализации виллы. Труба мангала была искусно и с любовью инкрустирована посаженными на цемент галькой и морскими ракушками.
Со всех сторон на мангал смотрели фонари и прожекторы, дающие возможность пользоваться им сколь угодно долго после захода солнца. В совокупности с освещением бассейна и сада вся эта иллюминация должна была создавать особую чарующую атмосферу тёплой и тихой южной ночи. Рокот же волн и трескотня местных сверчков вокруг только усиливали романтические ощущения. В такой вот момент совершенно пропадало всякое желание отсюда уходить, как, впрочем, и чувство времени, которое здесь тоже терялось. Особенно когда компанию любящих друг друга мужчины и женщины разделяет покрытая испариной бутылочка «Персифони», а их уставший за день сынишка уже сладко спит в своей спальне на втором этаже.