– Ну что, какие планы? – отхлебнув пива, Николай поставил вопрос ребром.
Пена забавно налипла цепочкой на его накладные усы.
– Я лично хочу заглянуть в родной двор, – ответил Дима, пригубив кружку. – Туда, где прошло моё детство. И, может быть, встретить себя. И сказать себе что-то важное.
– «И сказать себе что-то важное», – передразнил Коля. – Подобный бред только в книжках бывает. А мы здесь реально, понимаешь! Я тебе решительно не советую делать глупостей! – Коля покачал головой. – Такие игры со временем очень опасны.
– А что будет-то? Ты уже пробовал? – Кукарский доверительно наклонился к товарищу.
– Нет, я не пробовал, и не желаю даже пытаться. Я принципиально не суюсь в места своего детства! Пойми, мы здесь как бы на прогулке, а не на эксперименте. Так ведь можно всё испортить, напортачить! Вернёмся потом домой, а там… Ты читал Рэя Брэдбери, рассказ у него такой есть, про бабочку.
– Нет, не читал, – зачем-то соврал Дмитрий.
– А зря! – с упрёком сказал Коля. – Там будущее изменилось до неузнаваемости после того, как в прошлом туристы с машины времени убили бабочку.
– Послушай! – Дима опять наклонился к визави, чуть отодвинув кружку. – И это ты мне говоришь? А сам-то ходишь тут к какой-то бабе? По-твоему, такое блядство никак не повлияет на будущее?! Да может, ты сам уже давно напортачил!
Коля помрачнел, сделал два жадных глотка.
– Извини, – спохватился Кукарский.
– Да нет, ничего. – Коля потёр пальцами лоб. – Я вообще-то очень осторожно. Резинки таскаю сюда – импортные, из гипермаркета (он виновато улыбнулся).
– Ну вот. И я не собираюсь ничего тут менять. Только посмотрю и всё.
– М-да, это не входило в мои планы. Я думал, ты пойдёшь со мной, – отпив из кружки, расстроенно сказал Коля. – Хотя, с другой стороны… Мне надо к Любаше, а ты будешь третьим лишним.
– Вот именно, – обрадованно подхватил Дима. – К тому же, я точно решил. И не передумаю, как ни отговаривай!
– Ладно, бог с тобой! – смирился, наконец, Коля. – Делай, как знаешь. Только я тебя умоляю – ничего здесь не меняй! Посмотри на себя и всё. Потом расскажешь, что вышло. Вот тебе трёшка на всё – про всё. – Коля протянул товарищу скомканную купюру, и тот молча спрятал её в карман. – А мне, как я говорил, надо навестить Любу, да ещё почву прощупать, сильно ли я встрял.
Дима улыбнулся.
– Ну-ну, – только и сказал он.
И таким образом после пивбара они разделились. Коля поехал на троллейбусе, а Дима пошёл пешком – волею случая его двор находился недалеко. Встретиться договорились, когда стемнеет, в десять, здесь же, у пивбара.
– Если кто-то опаздывает, ждать до последнего! – предупредил Коля. – До полуночи. А потом на вокзал – там можно переночевать. Следующий час встречи – десять утра на том же месте.
– Я-то не опоздаю, – заверил Кукарский. – Это ты смотри, не застрянь у своей Любки.
– Нет, я скажу ей, что уезжаю срочно в командировку, – пообещал Герасименко.
Дима шёл в свой двор со странными чувствами. Они переполняли его, они захлёстывали его и даже вызывали лёгкую тошноту в желудке. Они были многогранны и противоречивы. Здесь примешивались – и тоска по чему-то невероятно давнему, что вдруг должно вернуться, и боязнь необычного и сверхъестественного, и мнимое, какое-то неустойчивое ощущение реальности, и даже страх перед встречей с самим собой – маленьким.
А ещё Дмитрий думал о времени. О том, что не так уж это и фантастично – попасть в прошлое. Ведь не исключено, что время вообще не существует!
«Время – это всего лишь наша печальная мысль, – думалось сейчас Диме. – И эта мысль просто приходит, и мы начинаем сокрушаться: ах, как быстро всё пролетело! Ах, как долго всё тянется! Ах, вот сейчас хорошо, и пусть ничего не меняется! Когда же мысли нет, нет и времени. Его не существует, если мы о нём не думаем».
– Так давайте ж думать о нём как можно меньше! – произнёс Кукарский вполголоса и тут же огляделся, испугавшись самого себя.
«Однако то, что я здесь, явно доказывает то, что оно существует! – ещё подумал Кукарский. – Просто противоречие какое-то!»
Между тем перед ним уже открылся знакомый с детства вид, в двухтысячных изменённый до неузнаваемости. Сентябрьское солнце игриво сияло над головой, и радостно чирикали воробьи округ. Послеобеденный мир прошлого разогревался приятным осенним теплом. Дима сдёрнул ветровку и перебросил через плечо.
Его, его родной дом, откуда съехали они в девяностом году, стоял, тёмно-желтый, наискосок к гастроному. И не было никаких растяжек на новеньком панельном торце. И уныло серел магазин с огромными буквами над фасадом: «ГАСТРОНОМ». Никаких тебе брендов, сотовых операторов и прочей шелухи! И вместо роскошного фигурного киоска «Роспечати» стоял жалкий маленький газетный домик. Зато на углу пятиэтажки Димки-школьника красовалась жёлтая бочка с квасом, и ждала жаждущих сонная, как давний червяк на крючке, продавщица на стуле.