– Мне нужно срочно с вами поговорить, – продолжил Дима. – Коля кое-что передал на словах.
Почтальонша часто-часто заморгала. Замолчавшему Кукарскому даже показалось, что в глазах её застряла слезинка. Неожиданный скрип двери нарушил позицию, и помещение омрачила толстая женщина в шляпе и плаще.
– Вы сможете выйти минут на пять? – быстро спросил Дима.
Люба закивала:
– Да-да, подождите за углом. Я сейчас, человека обслужу только.
Через пять минут, хлопнув скрипящей дверью почты, выбрела тётка в плаще и шляпе, а вслед за ней, через несколько секунд, появилась Люба в короткой коричневой курточке, накинутой на плечи. Они с Димой торопливо прошлись вдоль дома и сели на лавочку одного из подъездов. Кукарский вообразил себя этаким агентом спецслужб.
– Где Коля, говорите же, не молчите?! – сходу накинулась девушка на посланца.
– Всё нормально, – поспешил успокоить Дмитрий, почувствовав её возбуждение. – Он жив-здоров и находится на свободе. Только не может здесь появиться. Ну, сами понимаете.
– Не может появиться, – задумчиво повторила Люба, теребя полы курточки. – Ну да, конечно. А всё-таки, где он?
– Коля сейчас в Кунгуре.
– А, понятно. Что он хотел мне передать?
Кукарский опустил глаза на серый асфальт, прокряхтел:
– Хкгм. Просто… Он по-прежнему… м-мэ… очень любит вас. И он никакой не валютчик, милиция ошиблась. И он очень благодарен вам, что вы помогли ему бежать.
– Так, – почему-то кивнула Люба. – А кто же он на самом деле?
– Понимаете, Николай и я, Дмитрий… Мы являемся сотрудниками секретного НИИ. – Кукарский начал излагать легенду своего напарника. – Так вот, мы прибыли из Москвы с одним тайным исследованием. Это касается вопросов флуктуаций времени и пространства. Очень фантастическое исследование, знаете ли!
Люба покосилась на Диму с округлившимися карими глазами, достойными пера поэта, и как ему показалось, стала внимать каждому слогу. А Кукарский продолжил:
– Даже советская милиция не должна быть в курсе! И так получилось, что в рамках исследования Коле нужно было состыковаться с валютчиком. Короче, менты приняли его за обычного преступника.
– Я знала, что это ошибка! – просветлела Люба.
«Какая киношная патетика! Но боже, до чего же это мило!» – улыбнулся про себя Кукарский. А вслух сказал:
– Вы можете увидеться сегодня вечером в Кунгуре.
– Я согласна!
И они обсудили детали.
А потом Дима спросил:
– М-мэ, кто-нибудь из ментов, ой… из милиции вас беспокоил с тех пор, как вы ушли из отделения? Ну, с тех пор, как помогли убежать Николаю?
– Нет-нет, никто не приходил, – ответила Люба, слегка картавя.
– Странно, – протянул Дима. – Наверно, просто засаду около подъезда сделали… Ну ладно. Итак, ровно в шесть на автовокзале.
– Да, хорошо, – кивнула Люба и вопросительно посмотрела на собеседника. – Ну, я пойду.
– Идите.
Она медленно поднялась и побрела обратно на почту. Но что-то появилось в её походке. Что-то живое и стойкое. Дима посмотрел ей вслед, однако девушка даже не оглянулась.
Вскоре и он встал со скамейки и двинулся в другую сторону.
Кукарский покинул незнакомый двор и побрёл по улице. Он вдруг поймал себя на том, что здесь, в прошлом, у него часто появляется какое-то нытьё где-то в груди. Или какое-то необъяснимое томление души, связанное с окружающими картинами. Особенно когда смотришь на эти милые панельные пятиэтажки с обнажёнными решётчатыми балконами, на эти славные советские лозунги, на людей во дворах, гулко хлопающих подвешенные ковры, на все эти незамысловатые пейзажи, отдающие дешёвой, но такой божественной простотой!
– Эй, молодой человек! – кто-то окликнул сзади.
Дмитрий остановился и с опаской оглянулся. К нему не спеша приближался невысокого роста брюнет с решёткой морщин на лбу. На брюнете складно сидела кожаная куртка под цвет волос. Подошедши вплотную к Дмитрию, морщинистый сказал:
– Товарищ, я случайно видел, как вы общались с женщиной с почты.
– Ну и что? – Дима нахмурился в предчувствии недоброго.
Привязавшийся тип лишь на секунду, на фотографический момент козырнул корочкой. Разглядеть фамилию Кукарскому не удалось.
– Я из КГБ, – заявил «морщинистый лоб». – Хотел бы задать вам пару вопросов.
Дима начал понимать, откуда ветер дует. Но ведь он неместный, не взрослый советский человек, поэтому упоминание вездесущего ведомства не привело его в трепет. Напротив, он даже ощутил некоторую забавность ситуации.