Дима уже решил, что на работу завтра опять не пойдёт. Возьмёт потом больничный у знакомой медички. Главное, заранее ей звякнуть. И он позвонил по пути в библиотеку. Та пообещала посодействовать. А в ходе больничного и заявление на отпуск можно поднести, решил Кукарский.
В библиотеке оказалось пустынно. Лишь редкие странные личности, да парочка студентов попались Диме на глаза. Перво-наперво он попросил у очкастой библиотекарши лет сорока с некрасивым лицом подшивку местных газет.
Долго рылся. Но нашёл! В старинной «Звезде» за тот сентябрьский день – за двадцатое число, года тысяча девятьсот восемьдесят третьего, ютилась на второй странице заметка о печальном происшествии. В результате пожара, дескать, сгорел заброшенный дом. Причина возгорания неизвестна. Дому было семьдесят лет. На месте пепелища решено разровнять площадку и сделать в будущем маленький скверик.
Ладно, заключил Дмитрий, пусть так. Ну а что же с той газетой? Где она-то прописалась? Ведь сейчас, в мае две тысячи тринадцатого, она должна до сих пор оставаться в злополучном деревянном здании.
Кукарский сдал подшивку «Звезды» и попросил бесславную рекламную газетёнку. За любое число.
– Таких не держим! – гордо сказала дама в очках низким мужиковатым голосом.
Тогда Дима перешёл в другой абонемент и выписал себе на неделю два учебника новейшей истории России. Так чтоб с Горбачёвской перестройкой, с распадом СССР, с эпохой правления Ельцина. При беглом просмотре соответствующих глав показалось, что объясняются все эти этапы весьма доходчиво.
Наконец Дмитрий перебрался в интернет-зал и вышел в сеть. В поисковике набрал название газетёнки и таким образом отыскал всю необходимую информацию. Выяснилось, что в означенный период, а именно, зимой и весной две тысячи четвертого года, Димина рекламная «многополоска» арендовала офис в том же районе, где в тысяча девятьсот восемьдесят третьем сгорел дом.
Более того, редакция занимала площади особняка, похожего на сгинувший. Особняка, так же сложенного в два этажа из бревён в начале двадцатого века. Возможно, что и экстерьер с интерьером у сего здания напоминали стёртые Димкиным огненным ластиком экстерьер с интерьером. Впрочем, как раз таки эти интерьер с экстерьером уже постирались в Димкиной памяти. Ибо в первую очередь в голове меркнут подробности места действия.
Стало быть, само-то действие никуда и не потерялось, вдруг озарило Кукарского! Всё происшедшее с ним, с Челентановской фурией, с блондиночкой Софьей, происходило, как и происходило, но только в другом, похожем месте и в том же районе.
И, тем не менее, дом таки пропал! А следовательно, настоящее можно поменять. (Ну конечно можно! – И с Леркой, собственно, результат имелся, ведь она ожила, это тоже очень важно!) Но настоящее меняется весьма осторожно. И значит, стоит рискнуть – переделать прошлое всей страны! Ни больше ни меньше! И тогда так осторожно всё поменяется, что мы останемся теми же, за то жить станем лучше… Нет-нет! Мы все станем добрее!
Бред, сущий бред, сразу одёрнул себя Дима! Какой же он идеалист!
«Да ладно! Хуже, чем было, никак не станет! Разве может быть что-то хуже лихих девяностых? А я хочу без них. Чтобы просто: Советский Союз благополучно вступил в двадцать первый век. Вот как Китай. Только и всего. Дом пропал, пропадёт и весь этот грёбаный капитализм!
По крайней мере, мне-то что от этого? Мне-то точно хуже не станет! Ну а зачем мне это нужно? Больше всех надо, что ли? Да затем, что у меня, только у меня, единственного на всём белом свете, есть волшебная палочка! И… если не я, то кто?! Ведь люди не видят, как мир катится в тартарары. При такой озлобленной жизни, при таком влачимом существовании мы скоро все загнёмся!
Да-да, я раньше часто думал: вот как скоро мы все загнёмся. Кругом озлобленность, равнодушие, казнокрадство, отсутствие национальной идеи. И Россия вот-вот развалится. Или её разбомбят. Но я считал это замкнутым кругом. Я не видел выхода из происходящего. Мне не приходило в голову, как нам всем выпутаться из пут?
А теперь сама судьба преподнесла фантастический подарок! Надо только суметь им правильно воспользоваться. Поскольку он требует трепетного к себе отношения…»
Когда Кукарский вышел из библиотеки с учебниками под мышкой, радостно сияло солнце, но оно уже катилось по крышам и посылало прощальный ветерок. «И ещё мне бы завтра одному туда смотаться, – твердил про себя Дмитрий. – Коля будет мешать встретиться с Кирычем».