– Патефон дорого не возьму, – сразу предупредил хозяин. – Пять тысяч рублей, не больше.
Николай сник. Он явно рассчитывал на большее. Названной суммы не хватало даже на воротник от хорошей шубы. «Что ж, будем копить! – тут же решил он. – До зимы в СССР ещё целых три месяца – время есть».
– Может, за семь? – На всякий случай Коля решил поторговаться.
– Нет, за пять! – противным старческим голосом ответил антиквар и пощупал патефон.
Отломившуюся иглу Коля намедни кое-как присобачил, и теперь он боялся, что место стыковки привлечёт ненужное внимание. И не зря: ибо профессионал из лавки это место пару секунд пальпировал, словно под лифом у девки в кинотеатре. Однако хитрец, правда, ничего не сказал по поводу иглы.
– У меня такого добра вона сколько! – Хозяин повёл рукой в сторону витрины, и Коля увидел там ещё два похожих патефона без ценников. – Пять штук, не больше.
– Ладно, – вздохнул Герасименко, – забирай!
Дима в разговоре с кагэбэшником Кирычем был в какой-то степени прав – все стремятся к наживе в две тысячи тринадцатом, ну, пусть и не поголовно все, но наличие приличной суммы денег радует многих! Вот только забыл Дима факты из истории. А именно – запамятовал он, что и в Советском Союзе хватало подлецов. И к наживе там тоже стремились – только далеко не все поголовно. Просто таких личностей ни Диме, ни Коле пока ещё не довелось встретить в СССР.
А в наше-то время этаких жуликов, как в Советском Союзе, в его гастрономах, даже в его партийных ячейках, – в наше время подобного жулья стало на порядок, на десять порядков больше! И прибавилось ещё миллионов пять мошенников всяких разных мастей! Так уж устроен человек: если он живёт в стране, где нет никакой идеологии, то ему сам бог велел жадничать и отстраняться от окружающих!
«Грязными бабками» брезгливо обзовёт деньги российский журналист, если они в руках у олигарха, а сам с удовольствием продаст подороже из ничего вылепленную грязь.
Вот и русский поп всегда скажет тебе, что деньги – это зло, что Иисус в такой-то главе Евангелия вещал про богатеев то-то и то-то. Однако сам этот поп почему-то на заправку обязательно приедет на новеньком японском джипе.
Что же касается Коли Герасименко, то он как раз не очень-то любил деньги за грязь, связанную с ними, но зато он обожал делать Любе дорогие подарки. Один миг, когда её очаровательные глазки наполнялись восхищением, стоил всех богатств мира!
Так что Коле вновь захотелось окунуться в этот миг, не через три месяца, а сейчас! Поэтому он решил вырученную сумму не отложить в копилку, а сразу потратить на новые духи для любимой. В его голове уже роился план: зайти в парфюмерный магазин и прикупить такие женские духи, с таким впечатляющим ароматом, оставляющим мощный убийственный шлейф, что Люба запрыгает от восторга!
Так Коля и сделал. Он заглянул в известный сетевой парфюмерный магазин и выбрал сногсшибательный аромат. Конечно, приятная девица в форменном передничке попыталась навязать ему свои вкусы, но Коля полностью положился на собственную интуицию. Уж он-то знал, чем свалить Любу наповал.
Таким образом, параллельно ко всему Колю одолевали любовные переживания. Опять нахлынула страсть к Любе, и ему со страшной силой захотелось срочно окунуться в излюбленный мир тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.
Ощущая потной ладошкой душистый бутылёк в кармане, в отличном расположении духа Николай подошёл к двери своей квартиры. И, как это обычно бывает, витая в облаках, Герасименко не заметил ожидающей его опасности.
Едва Коля повернул ключ в замке, как сзади кто-то резко выскочил из ниши за лифтовой шахтой, мгновенно оказался рядом, зажал Коле рот одной рукой и надавил пальцами другой на точку около кадыка. У Коли закружилась голова, и он потерял ощущение реальности. Понял лишь, что медленно оседает на пол. Затем наступил провал.
Николай очнулся на своём диване, со стянутыми кожаным ремнём руками (его же советским ремнём!) – он сидел, вытянув ноги и откинув голову на спинку. В голове роился туман, мысли путались. Где-то сбоку кто-то негромко копошился.
Коля поднял голову, с болью в глазных яблоках перевёл взгляд и увидел странного человека около своих настенных полок. В меру упитанный мужчина в тёмно-сером мешковатом одеянии с тряпичной чёрной повязкой на патлатой голове копался в нижнем отделении Колиного шкафчика. На пол высыпались альбомчики с фотками, записные книжки и прочий хлам. Тут же валялся чёрный бачок, прикупленный для проявки советских фотоплёнок.