- Используй эту возможность, как спасательный круг. Хватит тонуть. Ради вас двоих - живи дальше. Не растрачивай зазря то, что некоторым не дано. Ему было не дано.
***
В голове еще бил колокол ее слов, ее жестоких, болезненных слов, но в этот раз оборона души была гораздо сильнее: и не долго ныло, не долго разрывалось сознание от старых воспоминаний. Мое "я" быстро свернулось в калачик - заменяя тяжелые мысли на бездумье и легкое порхание пустозвонных дум: "Коляска красная, а сидит мальчик - или это девочка? и зачем одевать так непонятно?", "Шоколадный цвет машины? хм, разве такое бывает?"," Прошло уже больше четырех лет. Это жестоко - но пора. Твоей вины нет..."
Глубокий вдох. И вновь натянутой струной оборона: "А что брать с собой? Только летние, или и теплые вещи?","А вдруг дождь?","Интересно, это же, наверняка, мама уболтала Таню или, вообще, тетю Надю, меня к ним позвать?"
Замерла. Взгляд прикипел к знакомому номеру автобуса.
Нет, он не везет домой. Он - проводник в мой собственный ад, в который я запретила себе ход, по крайней мере, так часто, как бы хотелось...
Но сегодня - особенный день. Мне дали добро на поездку, и я уже сама хочу покончить со всем этим... миром, чертовым, черным миром... без него,
... без моего Никиты.
Решение принято. И я сажусь в автобус.
Мы едем на автовокзал. Затем - в Петрово. Недалеко тут, за городом. Полчаса езды.
Но тем не менее этот путь я проделываю редко. Пару раз в год. Теперь уже пару раз... а раньше...
Но это было раньше.
Нельзя с этим частить.
И нет, я больше не боюсь кладбищ. По крайней мере, этого...
Просто, с каждым разом вокруг там всё и все становятся роднее - и я чувствую, что... совсем скоро не останется сил оттуда уезжать. Что там будет мой дом, и мой покой.
Но даже я осознаю то, что это - неправильно. Не смотря на все внутренние "но", это - неправильно... И пусть мне хватает ума, каждую такую свою поездку скрывать от своих близких (и уж тем более от врача), всё это ведет - в никуда.
... привычная тропинка. И вновь ты залилась буйством красок - зеленая пышная трава и редкие, но такие красивые и яркие, полевые цветы...
Путь в рай, или, по крайней мере, к вратам его.
А вот и каменное, гранитное твое лицо. Улыбаешься, дразнишь...
Как тогда, как в наше время...
- А я вот старею. А ты - как всегда, засранец. Красивый... и молодой. Тебе даже бутылку пива не продадут. Разве что снова бороду будешь отращивать, чтобы казаться старше.
А мне вот уже двадцать три. Представляешь?
... скоро, вообще, бабкой стану. Наверно, перестанешь и любить. С первым листопадом зубов - забудешь.
(стираю слезы со щек)
- Я уеду..., - решаюсь на главное. - Ты прости... Прости...
(рыдания сдавливают грудь)
- И дело не во мне... Просто, мама... И я устала, - с визгом выдох. - Прощай, Никит... Прощай, Макаров. Не злись, на День рождения, возможно, все же приеду. Не знаю... Но я больше уже не могу. Ты меня не забираешь, ... и я всё как-то к тебе не иду. До встречи... но лучше не жди.
... пока,
люблю тебя.
Глава 2. Новый мир
***
Город оказался не намного меньше нашего. Все так же куча машин, дорог, людей и многоэтажек. Местами, даже чудилось, будто никуда и не уезжала. Однако, что могло не радовать, даже слабоватое зрение теперь - не проблема вежливости. Кого бы ты не встретил на своем пути - никто тебе не знаком. Любое, казалось бы, лицо из прошлого - ошибка. Никакой связи. Просто, похож, или, каким-то чудом, едва ли не двойник. Но ничего, и никого родного или близкого.
Никаких вопросов. Никаких советов. Никаких... соболезнований.
Чистый лист. Чистая гладь - и я начинаю новый рисунок.
Новую жизнь.
Я отпускаю прошлое, даже... если это слишком болезненно. И противно.
***
Таня оказалась очень даже хорошей девчонкой. Ее в своей жизни я видела всего лишь несколько раз, и то давным-давно, у бабушки. И хоть разница наших возрастов - два года (она старше), расстояние, огромное расстояние между нашими городами - сыграло свою роль в отсутствии дружбы, интереса друг к другу и всего прочего, что могли бы сулить родственная связь и (практически) одинаковый возраст.
Она знала о моей... "тайне" (мама моя рассказала и ей, и тете Наде, и меня об этом уведомила - я не злилась; я давно уже приняла тот факт, что все вокруг знают о моей "ситуации", о "проблеме" больше и лучше, чем я сама),
... но никаких вопросов, никаких слов, никаких намеков. За что я была безумно благодарна.
Мы быстро сдружились. И, буквально, уже через неделю - не мыслили друг друга порознь. Любая затея, любой поход в город или в кино - всегда я была рядом, даже если это выглядело неудобно или странно: ведь оказывалась часто третьей между нею и ее парнем - Костей. Нет, конечно, никаких завидных взглядов или еще чего с моей стороны в его бок - извольте (и Таня это знала), но, все же, порой меня вся эта ситуация смущала, так как я чувствовала себя обузой и помехой.
"Шабалина старшая" (так Костяныч звал теперь свою Таньку, или меня соответственно - "младшая") удивительно, но не на миг не унывала - нет-нет, да и пыталась свести меня то с тем, то с другим молодым человеком. Все они были хорошими ребятами ( и добрыми, и красивыми, и прочее, и прочее), однако, я всегда жала на тормоз - и пролетали все они мимо меня, словно электрички. Не готова я. Еще не готова... к таким переменам, и таким решениям.
Таня не злилась на сие мое поведение - с замиранием сердца, с видом мудрого учителя, она лишь томно вздыхала, а затем с новой силой и задором бралась за очередную попытку втолкнуть в меня жизнь.
***
- Ну же, Ингуся, Гусечка, прошу, соглашайся... Это будет клёво! Та-а-ам столько ребят, что не пожалеешь! Но и в обиду не дам! Если что - Костяныч за нас двоих им наваляет! Прошу, милая! Я этого так ждала! Еле маму упросила! Поехали!
Несмело пожимаю плечами.
- И что я с собой возьму?
- Я всё организую, родная! - едва ли не завизжала от радости Танька. - В палатке ночевать будешь со мной. У Кости отожмем оба спальника. А он сам найдет, где примоститься.
- Не думаю, что твой Парфенов будет рад этой затее...
- Да он сам и предложил этот расклад! Ну, е-мае! Гусю-сюшечка, - крепко сжимая меня за плечи, ласково шептала на ухо. - Это всего на несколько дней. Песни у костра под гитарой, звезды, море... Ну...
- Комары и туалет на улице, - сквозь смех продолжаю ее речь.
Рассмеялась и сестра.
Резко отпускает меня, шаг в сторону.
- Ну-у-у, началось! От комаров - спрей! А туалет - не кусты, все-таки! Там теперь едва ли не на каждом шагу - биотуалет! Ну? Едем?
Закачала я в негодовании головой, чувствуя, что не имею права голоса, не имею права на сопротивление...
- Только не вздумай меня наедине с ними оставлять!
- О-о-о! - дико завизжала "Ш. старшая" и запрыгала, захлопала в ладони. - Да! Да! Да! Ни за что на свете!!!
***
И тем не менее, в автобусе (заказном) Таня сидела с Костей, а я в одиночестве плюхнулась на пустые кресла, ближе к окну.
Но не прошло и пары минут, как какой-то назойливый, просто никак не затыкающийся, экземпляр завалился рядом.
- Ты не против?
Но ответ даже не ждал - не нужен он ему. Это была, явно, констатация факта.
Я лишь невольно скривилась, поправила наушники в ушах и отвернулась к окну.
Доля секунды тишины и покоя - и сие болтливое "радио" снова начало свое вещание, при этом активно жестикулируя и отдергивая меня, взывая к вниманию.
Поддаюсь. Выключаю звук - и уставилась на него в негодовании.
- Слышишь, Сквозняк, отвали от нее.