— Без понятия. Мы чертовски больше, чем просто друзья, Лайла Флаэрти.
18
Лэнден
Её тетя явно страдает гиперопекой. Сначала я решил, это из-за физического состояния Лайлы, но спустя месяц знакомства я почти уверен, что её тетя считает меня кем-то вроде альфа-самца.
Лайла и её тётя-полицейский-вертолёт придут к нам на День благодарения, и я нервничаю по нескольким причинам. Лайла знает, что мы с отцом не ладим. Но она не имеет ни малейшего понятия о всей сложности ситуации. Вот он я, рассказывающий ей всякую фигню о том, что друзья делятся друг с другом секретами, а сам… а у самого есть один большой секрет.
Когда раздаётся звонок в дверь, моё сердце делает кульбит, разгоняя кровь так, что я слышу её в ушах. Боже, мне нужно расслабиться.
Шагая к двери, несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, чтобы успокоиться. Всё будет хорошо. Нужно просто держать рот на замке и не провоцировать его.
Так просто. Полковник весь день пил пиво и смотрел футбол. Я могу просто неправильно вздохнуть и этим спровоцировать его. Не знаю, почему моя мама решила, что этот обед обязательно пройдёт хорошо.
Я распахиваю дверь, вижу Лайлу у порога и забываю как дышать. Наверное, я никогда не привыкну к этому. К этой улыбке. К этим глазам, которые загораются всякий раз, когда видят меня. Никогда не привыкну.
— Привет, милая. — Я обнимаю Лайлу, но её тетя выразительно поднимает бровь, так что я вынужден отступить.
— С Днем благодарения, — тихо говорит Лайла. — Мы принесли пироги.
Я киваю, забираю у них из рук два пирога и веду их в кухню. Мама шумно одобряет тёмно-красный свитер Лайлы, потом они начинают говорить о праздничном меню, а я накрываю на стол.
Когда мама зовёт отца присоединиться к нашей компании, я случайно роняю разделочный нож. Мы просто сидим, когда он входит. Воздух как будто становится плотнее, и я, почти не думая, кладу свою руку на обнажённое колено Лайлы. Каким-то образом это меня успокаивает. Я быстро поднимаю глаза на неё, чтобы убедиться, что всё хорошо, и вижу, как она закусывает губу. Чёрт, я сам хочу кусать эти губы. Ладно, я, может быть, и не совсем успокоился, но, по крайней мере, больше не думаю о том, каким именно образом Полковник испортит нам ужин.
Она кладёт свою руку поверх моей, и я едва не давлюсь напитком. Приходится сначала откашляться, прежде чем заговорить:
— Папа, гм, это Лайла Флаэрти и её тётя, Кэтрин.
— Кейт, — поправляет меня тётя Лайлы.
Она поднимается навстречу моему отцу и протягивает ему руку для пожатия, но отец игнорирует её жест, делая большой глоток тёмной жидкости из своего стакана. Он так пристально разглядывает мою девушку, что я борюсь с желанием вытолкать его из комнаты. Глаза тёти Кейт сужаются, и краем глаза я вижу, что она тоже разглядывает его. Может быть, это и к лучшему, что они с Лайлой узнают о моих секретах именно сейчас.
— По этой причине ты на прошлой неделе пропустил два мяча?
Его голос ещё более хриплый, чем обычно, он говорит медленно и делает большие паузы между словами. Отлично. Он пьян. Не то чтобы он полон солнечного света, когда трезв, но алкоголь проявляет в нём всё самое худшее, и я не хочу, чтобы Лайлы коснулось хоть что-то, связанное с моим отцом.
— Нет, сэр, — отвечаю я спокойно, надеясь, что он больше не будет об этом спрашивать.
Моя мама, наш семейный миротворец, вскакивает с места и наполняет тарелку для отца.
— Садись. Расслабься, — говорит она ему. Он подчиняется, но продолжает в упор разглядывать девушку рядом со мной. А Лайла как будто замерла, и я слегка сжимаю её руку. Лайла силится улыбнуться, и я снова ощущаю жгучее желание поцеловать эти губы. Желание потеряться в ней.
— Может быть, если бы ты тратил больше времени на тренировки, а не глазел на эту блондиночку, то не пропустил те мячи. Ты облажался по полной.
Я убираю руку с колена Лайлы, чтобы не сделать ей больно.
— Нам забили два тачдауна[5], сэр. Не думаю, что два мяча спасли бы ситуацию.
Лайла сосредотачивает всё своё внимание на тарелке. Она ничего не ест, просто смотрит на неё. Возможно, ей хочется поскорее уйти. Лайла не меняет своей позы, когда я неожиданно чувствую её руку на своём бедре. Несмотря на напряжённость, повисшую в комнате, от которой мы оба почти уже не можем дышать, я ощущаю острое возбуждение в ответ на её прикосновение.
— Ты меня вообще слышишь? Два гола решили бы всё. Если бы ты серьёзно занимался футболом, тебе бы было не всё равно. — Полковник всегда считал, что голы решают всё. Но сейчас мне плевать. Всё, на чём я сейчас сосредоточен, — это маленькая тёплая ладошка на моём бедре.
Она медленно поглаживает меня, вероятно, думая, что этим отвлекает меня от грубости отца. Мама с Кейт пытаются поддержать светскую беседу, но их попытки тщетны.