Я сидел на полу, тяжело дыша, и не в силах отдышаться после безумного марафона по улицам и этажам.
Саня, засунув руки в карманы, созерцал меня сверху вниз, и непонятно было, что читается в его глазах. Равнодушное безразличие, прячущее сдерживаемую лавину эмоций.
А затем губы сложились в жёсткую, желчную линию, серые глаза недобро прищурились и он мотнул головой в сторону кровати.
- Раздевайся и ложись.
- Что?
Я растерялся. Когда бежал сюда сломя голову, не зная, собственно, зачем бегу, но очень боясь опоздать, я не ожидал, что разговор начнётся так.
От пушистой кукольной принцессы не осталось и следа, на меня смотрел хищник, взбешенный, разъярённый, и этот хищник не знал пощады. Он собирался мстить? Наказывать?
- Раздевайся и ложись. На кровать. Живо, - прошипел Саня, рывком подхватывая меня с пола и швыряя вперёд. Подошёл следом, сдирая школьный рюкзак который я зачем-то прихватил, куртку... Крутанул вокруг оси.
- Руки подними.
Я поднял, испуганный, жалкий, растерянный. Я не ожидал, что всё будет так. А как я ожидал? Цветы и шампанское? Ну-ну.
Саня содрал с меня балахон, футболку. Глаза его дрогнули, расширились, когда он увидел бинт, обработанные зелёнкой царапины, кусочки пластыря, там, где было поранено особенно сильно, хотел спросить, но затем он ожесточился, рванул многострадальный ремень, пряжка которого с самого утра была заботливо починена Вольхом.
Толкнул на кровать сдирая ботинки, джинсы. Нижнего белья на мне не было. Стыдно признаться, в спешке я его не нашёл, а трусы Вольха одевать постремался. Я остался в одних носках.
Саня наклонился, наступая коленом на покрывало, завис надо мной на несколько секунд, всматриваясь и словно ища что-то. Панику? Страх? Понимание?
Он знал чем прижать и вот теперь я в его власти и боюсь, что он сделает то, что обещал.
Как он тогда сказал? "Управлять людьми легко. У каждого человека есть свои слабости. Не можешь найти - создай". Сунь Цзы отдыхает.
Подонок. Саня, ты подонок.
Я не сказал этого вслух, судорожно гадая, что теперь. Секс, издевательства? На что он заставит меня пойти, чтобы вернуть запись?
Сашка прищурился, провёл пальцем по волосам, рисуя невидимую линию, спустился на лоб, по переносице к губе, надавил, заставляя приоткрыться, нажал на подбородок, и скользнул дальше, продолжая движение по шее вниз, по груди, к животу, до самого паха.
Ладонь уверенно сжала мошонку, не спрашивая разрешения. Большой палец коснулся, прикинувшегося трупом, члена, поласкал. Остановился, не дождавшись никакой реакции.
Я лежал перед Саном, закусив губу от злости. Вот и ответ. О чём ему со мной разговаривать?
А Саня меланхолично игрался с моим телом, как жестокий ребёнок поймавший бабочку, и ещё не знающий что с ней сделать: оторвать крылья, посадить в банку? Он никогда не позволит ей улететь, она ведь ЕГО.
В мыслях ребёнка нет жалости к бабочке, только холодный интерес к игре и прагматичные мысли по поводу можно ли её использовать, например, обменять на жука.
Пальцы выкрутили сосок, сжали. Саня намеренно причинял мне боль, и я задышал чаще, начиная дрожать и по-настоящему бояться.
Мы словно вели невидимую игру. Я не играл, но Саня брал от меня что-то в этот момент, как вампир он получал удовольствие, удовлетворение, так и не сказав мне ни слова, просто позволяя себе и своим ладоням мучить мою кожу, пить начинающийся страх. Неопределённость. Безмятежная лавина, которая в любую секунду сорвётся с горы и погребёт меня под собой, а может быть не сорвётся, может быть путника минует, если он будет достаточно осторожен и умён. Лавина ещё не решила. Ребёнок ещё не придумал.
Но они остро хотели сделать что-нибудь. Наказать меня за то, что им было больно.
Саня выпрямился, откатываясь назад, отступая прочь, оставляя меня.
ОБЛЕГЧЕНИЕ.
Наклонился, взял в руки ремень, сложил его пополам и жёстко щёлкнул в воздухе, резко разводя между руками.
СТРАХ.
Звук получился громкий и пугающий. Я вздрогнул непроизвольно. Хотелось вскочить и бежать. Но стыд оказался сильнее трусости, страх перед последствиями сильнее страха перед болью.
Он что, собрался меня избить?
И острейшее ощущение унижения, заливающее щёки жгучим мучительным кипятком.
Мне было страшно, не потому что я боялся Сани, а потому что я не знал, на что он способен. Чёткий, всё анализирующий, бог систем и математики, Сан оказался очень непредсказуемым созданием. Его просто нереально было просчитать. Его действия, что он сделает, что ему взбредёт в голову в следующий момент. Никто не знал. А он, кажется, знал про нас абсолютно всё, именно поэтому с такой пугающей точностью, часто предугадывал наши мысли и желания. Он знал, для того чтобы получить человека, нужно дать ему то, что он хочет, но если дать не получилось, тогда существовали другие способы, и один из этих способов, Сан сейчас продемонстрировал мне.
"Я могу сделать с тобой всё" - сказал его взгляд, - "Но пожелаю ли я этого, Ник?!"
Ремень улетел за спину.
Кажется, я выдохнул от облегчения, заставив Сана фыркнуть.
- В душ, чудовище. И быстро, пока я не передумал.
Я торопливо слетел с кровати, подстёгиваемый властным приказным голосом. Хищник чуть-чуть убрал когти. Но я не знал, в какую секунду он их выпустит..
- Носки сними, - в спину добавил Сан, когда я, стремясь поскорее избавиться от него, залетел в ванную, захлопнув дверь.
Остановился, тяжело дыша, чувствуя как тело сотрясает противная крупная дрожь. В гостинице не было ванной. Душевой уголок в четверть стены, с оливковым кафелем, просматривающимся сквозь раздвинутую граповую пасть.
Над стеклянной раковиной, заставленной многочисленными гелями и шампунями, висело зеркало. Почти в полстены. Сейчас в нём отражалось затравленное бледное лицо, с перекошенным ртом, острым подбородком и яркими метеоритными глазами, заполненными зелёной отравой паники. Светлые волосы стояли дыбом. Мышцы напряжены, я дрожал, напоминая загнанного в клетку зверя, и не мог успокоиться. Пытался, но рёбра ходили ходуном, изнутри подступал идиотский, дебильный смех. Хотелось распахнуть дверь, выйти и ляпнуть что-нибудь с независимым видом. Но было страшно. Очень не по себе. Атмосфера начинающегося безумия. Ты находишься в одной комнате с маньяком, задыхаясь от напряжения, в любую секунду ожидая нападения, и постепенно чувство опасности притупляется. Остаётся только давление.
Я просыпаюсь в холодном поту
Я задыхаюсь в кошмарном бреду
Дверь распахнулась и Сан вошёл следом, уже без одежды. Я, реально, вздрогнул и отпрыгнул.
- Смотрю, не торопишься? - Саня подошёл ко мне взял за плечо, разворачивая. На его фоне я сейчас смотрелся забитым ягнёнком на фоне волчары.
- Что с рукой? - глаза впервые соизволили обратиться на бинт
- Какая тебе разница? - я огрызнулся торопливо выдирая конечность, пытаясь убрать назад и охнул застонав от боли.
- Ты прав. Абсолютно никакой.
Сан даже бровью не повёл, плавным движением выкручивая запястье наверх, осмотрел перевязку, помрачнел неуловимо и небрежно отбросил от себя, вызывая неконтролируемое ощущение паники, внутри. Я знал, что он сильнее, но насколько он может быть опасен - понял только сейчас. Чтобы он не пожелал сделать реально, я не смогу оказать никакого сопротивления. Это с Вольхом худо бедно мы могли повоевать, Сан не напрягаясь, способен одной рукой завязать в узел пяток таких как я.
Раньше мне не приходило в голову рассматривать возможность исходящей от Малина физической угрозы. Он не демонстрировал собственного превосходства, за исключением одного единственного случая, когда удерживал на кровати, а сейчас, он просто не считал нужным это скрывать, чётко дал понять, хорошее отношение закончено, всё обстоит именно так, как я думаю.