До дома Вольха было почти сорок минут ходьбы. Я даже успел замёрзнуть чутка, всё таки зря не одел шапку и шарф, не лето же. Поднялся по ступенькам, испытывая облегчение от того, что придумал и решил всё так ловко, хотя на самом деле ничем иным как трусостью, такое облегчение не назовёшь.
Но дело заключалось не только в трусости. Вы знаете, я могу, не глядя, не боясь ни бога, ни чёрта, встать один против толпы скинхедов, если они попытаются зажать в углу девчонку. Я не боюсь драк, не боюсь отстаивать своё мнение, способен бросить его в лицо. Но присутствовала в жизни одна единственная вещь, которую, я, отличиясь повышенной восприимчивостью - безумно боялся. Чужая боль.
А когда эту боль причинял сам....
Тот, кто хоть раз испытывает страдания на своей шкуре, знает какого в этой шкуре другим... Как объяснить? Чужое состояние вызывает отклик, царапает изнутри, взгребает и ты не можешь пройти мимо, бросить самого себя в другом человеке - не можешь...
Не знаю, какими тайными или явными мотивами руководствовалось моё подсознание в такие моменты, но для меня это оказывалось по настоящему мучительно. Одна мысль о том что по моей вине кто - то пострадает. ..Острым ножом по оголённым проводам изнутри, "серпом по яйцам." Я мог страдать сам, но не выносил, когда страдают другие...
Жизнь не настолько меня убила и размотала по проводам, чтобы я повзрослел и научился посылать её нахуй, вместе с теми людьми которые имели привычку врываться и портить бытие; наоборот, я долбоёб очевидно считал, что моя задача всех спасти, взять на себя то, что я мог сделать...А сделать я не мог.... Поэтому не умел отказывать, там, где логика требовала отказать, путался, вязнул в чувствах и в отношениях, как муха в клейкой паутине, хотел как лучше для всех, не понимая, что так не бывает, и самое важное понять, что хочу я сам . Вот, что должно было стать изначальным трамплинам. Но трамплина не было.
Мы часто желаем" много и всего и сразу" но понимаем это невозможно. Для того, чтобы определить собственную цель, приходится от чего - то отказываться, чем - то жертвовать, выбирать, находить компромисс...
Это вы понимаете, я сейчас понимаю это...А тогда не понимал, я был подростком и не хотел жертвовать ничем, верил, что это возможно: совместить несовмещаемое, впихнуть в себя невпихуемое, потому что в моей маленькой личной Утопии всем на свете должно было быть хорошо.
Почему идёт дождь, дождь,
дождь в Утопии?
Я скорчившись над дверью, поворачивал ключом в замке, с чертыханием ковыряясь в непривычной конструкции. Открыть никак не получалось. Спичек ему туда что ли напиха....
Руку внезапно резко повело вслед за поворачивающимся замком, дверь открылась, и Вольх просто задёрнул меня на себя. Он был дома. А я... Я растерялся.
- Ты где был? - светлые глаза смотрели устало, раздражённо и...
- Эм, - Я открыл и закрыл рот. Вольх просто прижался ко мне, поцеловал, нахмурился, осознав, что я напрягся, и принялся расстёгивать мою куртку, планируя закинуть её на вешалку просторной прихожей, где уже висела знакомая кожанка с накинутым поверх светлым шарфом.
- Вольх, пусти, я тебе что, дитё малое, блин?
Я раздражённо вывернулся.
Мне не нравилось, что Вольх относится ко мне как к ребёнку. Пусть он и был старше, но вот Сане не приходило в голову выставлять меня безруким идиотом в откровенных мелочах, а Вольх, не знаю, пёрся он от этого, что ли.
- Судя по уму похож...Шучу - Вольх фыркнул, и тут же стал серьёзным. - Ник, ты хоть изредка не ленись трубу проверять. У тебя абонент вторые сутки вне зоны доступа. Я извёлся весь. Чёрти чего себе надумал.
Вольх подтолкнул меня в спину, привычно запуская в комнату, нападая лавиной обвинений.
В напряжённом тоне слышалась тревога, обида, непонимание.
Я растерялся. От Вольха не было ни одного звонка, и вот выясняется, что всё это время он мне звонил по сто раз на дню, а я был для него недоступен. Собственно, по этой причине, по его словам, он и вернулся раньше, чем планировал.
- Вообще-то... Ты не звонил. - Я поделился с ним этим соображением и Вольх снова нахмурился.
- Может со связью что? - предположил я, неуверенно ковыряясь в собственной мобиле, и оцепенел, сообразив, что Вольх заблокирован. Кто это сделал? Саня?
- Потом разберёшься. Неважно.
Я повернулся. Вольх стоял, прислонившись к косяку двери, скрестив руки на груди, и улыбаясь смотрел на меня.
- Ты же здесь.
Стало очень паскудно. У меня даже ноги подкосились, когда он шагнув, привлёк к себе и втянул в поцелуй, постепенно переходя на лицо, подбородок, скулы. Обнимая и собственнически лапая. Естественно запуская ладони под ремень, что бы стиснуть задницу.
- Чёрт. Как я по соскучился, малыш, ты не представляешь. Нереально просто.
Он зарылся носом в моё плечо, и последние слова прозвучали неразборчиво, больше похожие на невнятное бормотание, но тем не менее смысл был очевиден и от этого смысла, от самого себя, мне становилось паскуднее с каждой секундой. Вот только Вольх вряд ли замечал моё состояние.
Оторвался с трудом, дружески хлопнув по плечу, и возвестил довольно, на всю комнату.
- Ладно. Сантименты потом. Ник, мы с тобой сегодня неприлично богаты, так что переодеваемся, едем в ресторан. Посидим как белые люди, отметим нас... и вообще.
В его голосе мимолётно скользнула просящая нотка и тут же растворилась смытая нахлынувшими эмоциями. Радостью.
- Но, сначала, - Вольх попытался поймать мои губы, и я торопливо сжал их, отворачивая голову в сторону, уклоняясь от поцелуя, который так и не состоялся, потому что голова Вольха вопросительно застыла в воздухе.
- Вольх... Не надо. -
Я попытался отстраниться, почти оттолкнулся и он разжал руки, не понимая, что происходит, начиная стремительно мрачнеть.
А меня реально затрясло. Накрыло так, что сейчас самым разумным действием, виделось свалить из этого дома, как можно быстрее.
Собственно, это я и решил проделать.
Я всё ещё находился в обуви. Вольх не относился к подобным вещам педантично, даже несмотря на то, что полы он здесь регулярно отхреначивал сам. Я успел повесить, только куртку, поэтому порывисто освободившись, поспешил распрощаться, невразумительно бормоча о том, что очень занят. Мне необходимо уйти. Потом встретимся и поговорим. Просто, правда, занят. Прости.
Я нёс ещё какую-то нелепую чушь. Выложил его ключи на стол. Пакет с вещами стоял в прихожей. Я не собирался Вольху передавать его демонстративно. Свои шмотки тоже решил не забирать, хотя это и было ощутимой брешью в моём скудном гардеробе.
Вольх смотрел, смотрел. Я ощущал его изучающий взгляд, но глаза поднять не мог, просто не смел. Было стыдно, жутко стыдно. А затем, когда я потянулся к куртке, снимая с вешалки в прихожей, Вольх, молча, взял меня за шиворот балахона, отбирая куртку одной рукой, а второй, попросту развернул и затолкнул обратно в комнату.
- А ну-ка, Ник, вернись на базу, - скомандовал он негромко.
Я вздрогнул, на секунду вскинул голову, увидел прищуренный пристальный взгляд, торопливо опустил, заметался глазами. Из меня никудышный лжец, поэтому я и не вру, не умею просто врать. Все чувства и эмоции отражаются на лице.
И сейчас Вольх ощутил, что происходит, что-то неладное. Впрочем, какое там ощутил, это неладное витало в воздухе огромными буквами, сгустившейся атмосферой тревоги. Одно из моих свойств. Непроизвольно и сам того не желая, я способен нагнетать атмосферу до раскалённого градуса напряжения.
- Малыш, что происходит? - спросил он тихо.