— Плевать, — скомкала я в руке уже ненужную фату.
Когда машина остановилась у Ладожского вокзала, Настя крепко обняла меня на прощание, чмокнула Костика в щеку и как само собой разумеющееся пожелала счастья.
— Капец… — снова выругался Максим, но уже беззлобно. Я виновато пожала плечами и вместе с Костиком побежали искать нужный поезд.
Свадьба была. Позже. Первый свадебный танец мы с Женькой танцевали в небольшом ресторанчике в родном городе, где мы с ним выросли. И мое лицо светилось не от макияжа, а от счастья. По крайней мере, я тогда так думала.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Игорь
Интересно, что должен чувствовать человек, когда его кидают в самый ответственный момент? Что, в принципе, я должен чувствовать после того, как Юля не явилась в ЗАГС, а через пару дней и вовсе сообщила о том, что вышла замуж за другого? Это такой извращенный вид унижения?
Я не знаю, как можно назвать это ничем не объяснимое предательство Юли. Я стоял, как идиот, в этом чертовом костюме, посреди ЗАГСа, а ее друзья только плечами пожимали и что-то бормотали в оправдание, мол, там все-таки любовь, а я так, хрен с бугра. И родители ее стыдливо опустили взгляд в пол и непонимающе качали головами. Я, как и они, тоже ни черта не понимал.
О чем она вообще думала? У нас же все так хорошо было, никаких происшествий, никаких проблем… Ну, появился этот папаша Костика — и что? Юля ясно дала понять, что не хочет иметь с ним ничего общего. И тут вдруг такой неожиданный бум по голове… и никак не укладывалось, что Юля действительно смогла так поступить. Зачем она вообще «да» мне сказала, если к бывшему чувства испытывала? Думала, проканает, стерпится-слюбится, а потом поняла, что ошиблась? То есть я для нее ошибка, да? И та ночь тоже была ошибкой? А я, дурак, наивно полагал, что у нас все будет красиво, как у наших бабушек с дедушками — пышная свадьба с первой брачной ночью по старому обычаю. О том, что невеста порченая, старался не думать. Вон, в ту единственную ночь я прекрасно понял, что мы с Юлей друг другу подходим. Я чувствовал, как она кончила подо мной, как ей было приятно и хорошо, и сам от этого ни с чем не сравнимый кайф поймал. Оказалось — показалось. Видимо, не выдержал я сравнения с ее бывшим-то…
Ей хорошо — свалила со своим любовничком из города, а мне за всех с гостями объясняться нужно, неустойку платить… да хрен с ней, с неустойкой этой, и объяснять, по сути, я никому ничего не должен. Но Юля…!? Как она могла одним махом все взять и разрушить? Неужели дело во мне…? Все-таки какой же я слабак — даже после такого вероломного предательства я продолжаю ее любить. Да, черт возьми, я люблю Юлю! Но никто и никогда этого не узнает, потому что я разрушу ее карьеру до нуля! Ее больше не возьмут даже на дешевую провинциальную волну с десятком слушателей…
Стоп. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы она поняла, что натворила. Чтобы на коленях приползла ко мне и молила о прощении. Я с упоением представлял ее нежный образ — весь в слезах, с отпечатком бесконечной вины на лице, и тут же понимал: нет. Я не смогу сделать Юле больно. Не смогу, и все тут! Рука не поднимется… Она ведь такая хрупкая, такая беззащитная… но нож в спину вонзила умеючи, словно играя.
— Игорь… ты как? — погладила меня по плечу мама — единственный человек во всем мире, кто никогда не предаст.
Как я? Сам не знаю. Не плохо и не хорошо.
— Никак, — обозначил я свое состояние.
Мама у меня — чуткая женщина. Сама доброта во плоти, я ей ноги готов целовать в благодарность за нас с братом — после смерти отца она положила на алтарь нашего воспитания свое личное счастье, и теперь мы с Шуриком втройне отдаем ей сыновий долг. Брат, правда, подвел нас всех в одно время, когда с наркотой баловался, но сейчас, кажется, все позади.
— С одной стороны, может, и правильно твоя невеста со свадьбы сбежала, — мама сделала слабую попытку меня приободрить. — Гостей так много собралось, что она растерялась.
— Ага, — горько усмехнулся я. — Так растерялась, что за другого замуж выскочила!
— Ну, раз выскочила — значит, так надо. Ты, главное, никому свою печаль не показывай. Не нужно давать людям дополнительный повод для сплетен.
И я старательно делал вид, что все в порядке. Мяч по полю пинал, как заведенный, еще бы немного — и этот мешок из кожи лопнул бы от силы удара. Всю свою злость, все нервы я оставлял на поле. А ночью катался в тачке по городским улицам и слушал ненавистное радио. Ждал пятничный эфир — у Юли в этот день ночная смена на программе. Как странно — она тут со своим бывшим тр…хается, а я как идиот на голос ее залип, и переключить волну духа не хватает.