Едва я вошла в подъезд и поднялась на первый этаж – как мне тут же кто-то дал сзади по голове и будто отрубил там свет, отчего я тотчас же упала на пол. Очнулась я лишь тогда, когда меня растормошили Рита, соседка с квартиры напротив, и её муж Лёня.
– Таня, Таня, слышишь меня? – спросила Рита, хлопая меня по лицу.
– Кто здесь? – сказала я, приоткрыв глаза. – Ритка, ты, что ли?
– Я, Таня, я, – ответила Рита. – Как ты?
– Голова болит, – сказала я.
– Ясно, – сказала Рита. – Сколько пальцев я показываю?
– Три, – ответила я (их и было три!).
– Сотрясения нет – слава богу! – диагностировала Рита. – Встать сможешь?
– Попробую, – сказала я и начала тихонько собирать свои конечности. Лёня мне помог.
– Что случилось, Таня? – спросила Рита, когда я поднялась. Я в двух словах объяснила.
– Так, ну, крови на голове я не вижу, – заметила Рита, осматривая мне затылок, – но шишка, наверняка есть. Дома посмотрим подробно.
Тем временем к нам по лестнице сбежал Даня, сын Лёни и Риты, подросток 15-ти лет. Он был вызван отцом, чтобы забрать у него пакеты с покупками и отнести домой, пока родители будут тянуть меня и мои вещи до места.
– Дома что-то надо сделать для тёти Тани – там, диван приготовить? – спросил Даня.
– Нет, спасибо, мы её к ней домой отведём, – ответил отец и Даня исчез.
– Оба! – воскликнул Лёня, собирая мои вещи. – Похоже, Тань, тебя обворовали.
Мы вместе осмотрели сумку и всё, что валялось возле: кошелёк, документы на машину, ключи от машины и от квартиры, сберкарта были на месте; а мобильник пропал. Я стала осматривать и обшаривать себя: пропали мой нательный крестик, серебряное колечко и серёжки к ним, которые я купила Ане на 15-летие, а также бусы, сделанные и подаренные ей же её одноклассницей. Когда я не нашла всего этого – мне едва не стало плохо, так как это всё (кроме крестика!), что у меня осталось от дочери.
– Тихо-тихо, Танюша! – сказала Рита, услышав о пропаже и увидев, что я хочу зареветь. – Так, давай сейчас поднимаемся к тебе, приляжешь… – обратилась к мужу. – Лёнь, присмотришь за Таней – Чай сдаешь, милицию вызовешь… – снова обратилась ко мне. – А я у себя возьму аптечку и или таблетку от головной боли тебе дам, или укольчик поставлю.
Слова про укольчик были не случайны, ведь Рита работает медсестрой на «Скорой» – и уколы делает так виртуозно, что потом почти ничего не чувствуешь. Не удивляйтесь: просто иногда бывало так, что Ритина бригада иногда приезжала то ко мне, то к Ане, то к Маше, если было совсем плохо и приходилось звонить в неотложку. И потому, поднимаясь по лестнице, я выбрала укол, съехидничав, что через задницу головная боль быстрее проходит. Согласна, шутка неудачная, но никуда не деть того факта, что лекарства в уколах действуют эффективнее.
– Ну, слава богу, человек возвращается к жизни! – отозвалась Рита на мою шутку.
Открылась дверь – и Каштанка встретила нас радостным лаем. Однако мне с моей больной головой было не до неё – и потому каждое её «гав» было для меня, как дополнительный удар по мозгу, отчего я довольно грубо отогнала её от себя (за что потом извинилась!). Рита помогла мне раздеться и отвела меня на диван, после чего убежала за лекарствами; Лёня тоже скоренько разделся, снёс мой пакет на кухню и включил чайник, после чего, войдя ко мне вызвал милицию.
– Лёня, можно попросить тебя ещё Машке позвонить? – сказала я. – Ты только не говори, что на меня напали, а объясни, что мне маленько плохо.
– Хорошо, – поняв всё, сказал Лёня. – А номер какой?
Я по памяти продиктовала Машин номер. – Она меня тётей Таней зовёт, – прибавила я – и сосед кивнул.
–Алло! Маша? Здравствуйте! Я Леонид, сосед тёти Тани по этажу. Она просит вас приехать, потому что ей маленько плохо. Сейчас приедете? Хорошо, ждём.
В моей просьбе Лёне не говорить о нападении не было ни капли намерения солгать: просто, если сказать, как есть, то Машка примчится, думая, что меня тут на кусочки разделали; а так она меня увидит, хоть и больную слегка – но целую, и я ей всё спокойно объясню. Да, мы малость поплачем, но это будет именно спокойный плач, а не истерика.
–А вот и я! – объявила Рита, вернувшись. – Ну, как вы живы?
– Да оживаем потихоньку, – сказала я. – Вот только лежать больно из-за шишки.
– Ясно, – сказала Рита. – Сейчас я руки вымою и во всём разберёмся. А ты пока руку оголи для укола!