– Можно спросить… – начала я.
– Из-за чего он ушёл? – докончила Зина.
– Нет, что там произошло? – спросила я.
– А! – поняла Зина. – Ту женщину убили какие-то отморозки. И цена этой жизни была мелочь в её кошельке и материны серьги.
– Господи! Почти, как со мной, – заметила я и Зина со мной согласилась.
– Знаешь, Тань, я не скрою того, что долго не могла простить Паше его ухода из семьи… Но когда он пришёл сюда после всего случившегося с его любовницей и я его увидела – у меня вся злоба просто пропала. Как тебе объяснить… Вот если ты после смерти Анютки всё-таки держалась и не расквасилась, хотя тебе было весьма несладко, то Паша выглядел, как ребёнок, получивший неслабый нагоняй от отца и прибежавший поплакаться мамочке. Да, он был жалок и тут иначе не сказать. Я его, конечно, звала обратно (не совсем же я змея!) – но он решил продать ту квартиру, где он жил со своей любовницей, благо, он там был прописан, и уехать к матери. Так что, милая, потерпи – бог во всём разберётся!
Последние слова Зины малость ободрили меня и побудили улыбнуться. Конечно, бог обязательно во всём разберётся! Чуть позже, за чаем, я также узнала от Зины, почему её муж бросил… Однако, как порядочный человек и профессиональный психолог, я об этом умолчу. Едва кончился выше приведённый мной разговор, как вошла Тома, неся мой телефон.
– Тётя Таня, тут вам какой-то Леонид звонит.
– Спасибо, солнышко! – сказала я, беря телефон и не заметив, что девчонка ко мне на «вы» обратилась, хотя всегда мы были на «ты». – Да, Лёня, слушаю тебя.
– Тань, в общем мы нашли твоего преследователя и мои ребята с ним поговорили: он действительной недавно приехал в наш город на ПМЖ, толком не освоился, ехал с работы – вот и заблудился. Но ты не волнуйся, данные на этого товарища у нас есть на всякий случай и мои день-другой за ним ещё приглядят.
– Ну, слава богу, если всё так, как ты говоришь! – сказала я.
– Так что спи спокойно – всё под контролем! – сказал Леня. – Я сейчас пойду и попробую твою Машу разговорить, пока Орлов Дурову допрашивает. Посмотрим, что у меня выйдет. Завтра позвоню.
– Тогда позвони в обеденный перерыв – это в два часа, – попросила я.
– Хорошо! – Сказал Лёня.
– До завтра, Лёня! – сказала я. Мне хотелось попросить Лёню передать Маше, что я её очень люблю, но я решила эти слова оставить для себя, чтобы при встречи сказать ей лично.
– Так, подруга, это что за Лёня у нас нарисовался? – спросила Зина, едва я закончила разговор.
– Это мой сосед по площадке и вдобавок он частный детектив, – сказала я. – Он теперь помогает следователю распутать дело Маши.
– Ясно, – сказала Зина. – А он женат?
– Женат, – ответила я. – Причём давно и прочно, даже сын есть. А тебе зачем?
– Тань, ты только не сердись на меня, – начала Зина, – но ты с ним просто так свободно общалась, что я подумала, что у вас любовь.
– Бог с тобой, золотая рыбка! – ответила я. – Мы просто знакомы относительно давно – вот и общаемся в такой приятельской форме и с Лёней, и с Ритой, его женой. – Зина покачала головой. – Хотя, Зинуша, признаюсь тебе в одной крамольной вещи: я бы охотно закрутила с кем-нибудь любовь напоследок… Чтобы в глубокой старости было, о чём вспомнить перед смертью. Впрочем, если бог даст, то встретить эту самую старость не одной. Мне неважно, кем этот мужчина будет работать и сколько получать, лишь бы он был свободен и любил меня.
– А если он не свободен, но любит тебя? – спросила Зина. – Ты его что, отвадишь?
– Да, – твёрдо и уверенно сказала я. – Я не хочу быть виноватой в разрушении семьи… Тем более, если там есть дети. Я не хочу делать им больно.
Вошла Тома и объявила, что ужин готов.
– Тётя Таня, вам пельмени с маслом или со сметаной сделать?
– Пельмени я буду с маслом, – ответила я. – А с чего это ради ты ко мне на «вы» стала обращаться? Ведь, сколько я тебя знаю, мы всегда были на «ты» и меня это не обижало.
– Да просто за время школы так привязывается это официальное общение, что по привычке и дома иногда можешь маму назвать Зинаида Михайловна, – сказала Тома.
– Ага! – отозвалась Зина, подтверждая слова дочери. – Я однажды чуть не грохнулась, когда она, зайдя предупредить меня об уходе на прогулку, назвала меня так.
– У мамы было такое лицо, как будто её застукали за пасьянсом в рабочее время, – сказала Тома. Я засмеялась.
– Томка, я тебя хорошо понимаю, – сказала я, сквозь смех.
– Ну идёмте, пока всё не остыло! – сказала Тома.
Поле ужина Тома отпросилась к себе, ссылаясь на усталость… Она и верно выглядела уставшей – и потому, поцеловав её и пожелав спокойной ночи, мы отпустили девчонку, а сами ещё долго болтали о многом и разном. И в этом неспешном разговоре я чувствовала себя спокойно и свободно, будто бы и не было ничего, что случилось со мной… Я ощущала себя в этот момент лежащей на песке и смотрящей в чистое голубое небо. Что я в нём вижу – не знаю… Но я смотрю туда очень долго, забыв обо всём. Возможно, я просто любовалась красотой этого огромного, чистого и высокого неба в покое и тиши. Да, пожалуй, с этим я бы сравнила наш с Зиной разговор, прерванный пробившими полночь часами. И только тогда мы опомнились и пошли спать.