Открываю глаза и вижу сидящего рядом с кроватью мужчину лет пятидесяти, может, больше. Все плывет, голова кружится, в горле словно сухой песок, не могу сглотнуть. Больно. Дышать трудно, и холодно, несмотря на то, что я под одеялом.
— Здравствуйте, Елизавета. Меня зовут Алексей Никитич. Я доктор. Позвольте вас побеспокоить, — приятный мужчина. Внушает доверие. Чем-то похож на моего папу. Киваю, потому что сказать ничего не могу. Он приставляет к моей руке электронный градусник и хмурится, когда тот выдает результат. — Высокая, — констатирует он. — Откройте рот, — сует палочку, и я закашливаюсь. — Все, простите. Послушаю вас, — отодвигает одеяло, и я понимаю, что лежу под одеялом в одном белье. Не помню, как раздевалась. Холодный стетоскоп прикасается к груди, и меня трясет еще больше. — Глубокий вдох, задержите дыхание.
Следую указаниям доктора, прикрывая глаза. Внутри меня, определённо, много тревоги, кажется, она настолько сконцентрирована, что вылилась в болезнь.
— Который час? — спрашиваю я, когда доктор закачивает меня слушать.
— Полдень, — раздается женский голос где-то слева. Поворачиваюсь и вижу жену Романа. Женщина в темно-синем платье, похожем на кимоно, и платке такого же цвета. Улыбается мне, жалость в глазах. Киваю и отворачиваюсь.
— Придется взять у вас кровь на анализ, — сообщает мне доктор. Пусть делают, что хотят. Какой сервис, доктор на дом, анализы в кровати.
У меня берут кровь, делают какой-то укол, обрабатывают чем-то жгучим горло и оставляют в покое. Закрываю глаза, но уснуть не получается. Все кружится даже с закрытыми глазами.
— Что скажете, Алексей Никитич? — тихо интересуется Марина.
— Острый тонзиллит. Ничего страшного. Организм молодой, справится. Препараты я вам сейчас напишу. Постельный режим, обильное питье. Морсы, компоты, чай с медом и лимоном, отвары ромашки и шалфея. После укола температура спадет, девушка уснет. Будут ухудшения – звоните, я навещу вас послезавтра.
Тонзиллит, а попросту ангина, мне знакома, я с детства ей болею каждый год – любое переохлаждение или нервы дают о себе знать.
— Спасибо, — благодарит Марина, и они удаляются.
Я опять засыпаю. Мне даже нравится мое состояние, оно заглушило тревогу и все мысли в голове. Сон спасает. Я совершенно точно уйду из этого дома, когда хватит сил встать с кровати. Никто не имеет права меня здесь держать…
— Лиза, Лиза! — меня вновь кто-то будит, поглаживая по плечу. А я не хочу просыпаться.
Оставьте меня в покое!
Мне и так хорошо.
— Елизавета! — уже громче, и я понимаю, что это Марина.
Открываю глаза, она сидит рядом со мной и снова мягко улыбается.
— Я понимаю, что ты сейчас меня ненавидишь, но нужно выпить лекарства и чай.
— Я не хочу, — отворачиваюсь от нее и вновь закрываю глаза.
— Лиза, ну что ты как ребенок? Кому ты делаешь хуже? Только себе, — сама задает вопрос, сама же на него отвечает. — Хочешь проваляться в кровати с осложнениями или в больницу загреметь? Поверь мне, здоровье самое ценное, что есть у человека.
Она права, чем дольше я болею, тем больше буду находиться в этом доме. Разворачиваюсь назад, пытаюсь сесть, натягивая одеяло на грудь.
— Кто меня раздевал? — голос хрипит, больно глотать.
— Очевидно, Роман или Тамара.
— Тамара?
— Это наша прислуга.
— Ясно.
Жена Романа вновь приставляет ко мне градусник, измеряя температуру.
— Ну вот, уже тридцать семь, — сообщает она. — Давай переоденемся и поменяем белье, ты пропотела, — разговаривает со мной, как с ребёнком. — Я тебе принесла пижаму. Не бойся, она новая, — указывает на край кровати, где лежит белая пижама, расшитая серебряными цветами. Тут даже домашняя одежда – произведение искусства. Киваю. Я, и правда, не ребенок, а Марина не моя мама. Встаю.
— Где ванная? — оглядываюсь, только сейчас замечая обстановку. Комната большая, светлая, в персиковых тонах. Огромная кровать с высокой и мягкой спинкой, банкетка возле кровати, кресла, туалетный столик и пара совершенно одинаковых дверей. На одну из них указывает Марина. Беру пижаму, носки и иду в ванную.
— Только не принимай пока душ! — кричит мне вслед Марина. Складывается впечатление, что ей было скучно, и Калинин решил завести вторую жену. Плохо так думать, женщина мне помогает, но я уже никому не доверяю. Валерия тоже рассказывала мне, какая я распрекрасная, как мы Калининым подходим друг другу и как я его очаровала. А оказалась любовницей… Нет, может, я старомодна, и в этом мире сейчас так модно. Да пусть извращаются, как хотят, но без меня.
Ванная большая, в том же персиковом и белом цвете, с идеально блестящей плиткой, душевой кабиной и каплеобразной ванной. Красиво и дорого, но все это я отмечаю скорее на автомате.