Собиралась что та сонная черепаха. Обычно наши с детьми утренние сборы похожи на стихийное бедствие. Но сегодня муж сам вызвался отвести их в садик, и у меня осталось немного свободного времени, что случалось крайне редко.
— Поспи еще немного, — заботливо чмокнув мою спутанную макушку, прошептал он перед уходом.
Ну, да. Это ж он первая причина моей утренней разбитости. До четырех часов утра долго и энергично доказывал мне свою любовь. Хотя, как по мне, то просто утверждался в своем единоличном праве, словно задался целью затрахать меня так, чтобы на других даже сил коситься не было.
Своего он, к слову, добился. Все мышцы превратились в кисель, а кости в желе. Тело болело так, что влезала в свое любимое белое платье со скрипом. Белье выбирала с особой тщательностью, потому что между ног болезненно саднило. В общем, сексом назанималась на неделю вперед.
На работу чуть не опоздала. Мне, конечно, как руководящему составу позволительно чуть задержаться, но я старалась не злоупотреблять этим лишний раз. Для меня всегда внутренняя самодисциплина была важнее внутрикорпоративной.
Припарковав «Мазду», с облегчением отметила, что тачки босса не наблюдается. Хотя это не показатель. Он мог Витю послать по каким-нибудь делам.
Пока добиралась до своего кабинета, встретила всех кого только могла и голова была уже забита рабочими вопросами под завязку, чтобы напрягать мозг чем-то другим.
День пролетел незаметно. До обеда только и успевала говорить «войдите» толпам «паломников», которым вечно нужно что-то согласовать, уточнить и подписать. А после обеда вместе с Верой Ивановной засели за обмозгование новой задумки Владимира Ивановича.
Мыслительный процесс шел со скрипом. Сказывался катастрофический недосып.
Начальница, кивая на третью по счету кружку кофе в моей руке, сочувственно покачала головой:
— Детишки шалили ночью?
— Если бы, — фыркнула я, со стоном блаженства делая глоток крепкого, горького напитка. — У мужа вчера случился приступ вселенской любви.
Глаза Веры Ивановны изумленно округлились, а затем она мечтательно вздохнула:
— Эх, молодость… Счастливая ты Машка. Хорошего себе мужика отхватила.
— Хорошего, — покорно согласилась я и переключила свое внимание на монитор.
На самом деле мой муж очень сложный человек. Я бы даже сказала жесткий и бескомпромиссный. Привык быть главным в семье. И из нас двоих именно мне приходится под него подстраиваться. По принципу — проще уступить, чем переспорить, а потом сделать по-своему. Только мой покладистый характер делает наш союз крепким. Вот, если бы Вере Ивановне достался такой спутник по жизни, они развелись на третий день после свадьбы.
— Нет. Так не пойдет. Нужно больше конкретики, — откинувшись на спинку кресла, сказала я. — Я понимаю, что в уме он уже нарисовал себе идеальную концепцию, но этого не хватает, чтобы провести четкие параллели и аналитику. Нужно еще раз собраться и обсудить основные моменты, Посоветоваться с главным инженером, в конце концов.
— Ну-у-у, тогда это надолго, — протянула начальница.
— Это еще почему?
— Так ты еще не в курсе? — удивилась она. — Укатил твой Владимир Иванович на отдых.
Вот, значит как. Фух. Словно гора с плеч упала. Теперь недели две можно не шарахаться от собственной тени.
— Говорят — с женой поехал, — как бы промежду прочим обронила Вера Ивановна.
— А раньше что не ездил?
Вера Ивановна только пожала плечами.
— Какие-то у них «высокие» отношения, — заметила я и сама удивилась едкости тона, которым было сказано.
На самом дела в душе я всегда жалела супругу своего бывшего любовника и, никогда, даже в самых страшных снах, мне не хотелось оказаться на ее месте. На кой черт такой муж? Да — красивый. Да — богатый. Но разве это семья, если жена за порог, а он тянет в свою супружескую постель любовницу? Даром что любовница, в смысле я, дура малолетняя. Тогда я еще мало понимала всю мерзость своих поступков. Глаза застилала наивная до тошноты девчачья влюбленность.
Передернув плечом и отгоняя неприятные воспоминания, я снова уткнулась носом в монитор, стараясь вникнуть в цифры. Спустя минут двадцать поняла, что не могу сосредоточиться на работе. Голос Веры Ивановны набатом стучал на подкорке сознания, но мысли мои все равно, так или иначе, возвращались туда — на десять лет назад.
Завибрировал телефон и я, свесившись с кровати, мутным ото сна взглядом посмотрела на дисплей. Телефон оказался незнакомым. Посему рука с чистой совестью нажала сброс звонка, а я, перевернувшись на другой бок, накрылась с головой теплым одеялом.