Брюнет непонимающе нахмурился:
— Беруши?
— Ну да, — кивнула Маша, — Когда я жила в одной комнате с отцом, только они меня и спасали. А храпит папенька похлеще тебя. Но с затычками я отлично высыпалась.
Хмыкнув, мужчина кивнул и поднялся на ноги:
— Ну, тогда собирайся.
— Куда? — бросила на него удивлённый взгляд Маша.
— В аптеку. За берушами, — усмехнувшись, брюнет добавил, — Заодно презервативы купим. Осталось всего шесть штук, не думаю, что нам этого даже до вечера хватит.
— Миша! — мгновенно вспыхнув до корней волос, воскликнула Маша, вырывая у своего парня новую порцию смеха…
*****
Вынырнув из воспоминания, которое просто накрыло меня с головой, я сжала в руке коробочку, а после бросила её на место. Мы купили эти затычки в тот же день, и — о чудо — это сработало. Благодаря им храп Миши не беспокоил меня, я спала рядом с ним как никогда крепко, и разбудить меня не смогла бы даже ядерная война. Хотя, тот же самый Михаил будил меня с лёгкостью, когда просыпался среди ночи в игривом настроении. Но это уже совсем другая опера.
Прокравшись на цыпочках в спальню Павлова, я достала из шкафа подушку и еще один плед, после чего ушла на кухню. Во второй комнате стояла кушетка, но для сна она явно не годилась, зато в блоке питания, соединённого со столовой, был вполне приличный диван. Помнится, когда мы ругались — шутливо, разумеется — спорили, кто будет там спать. Миша вечно сокрушался, что ему придётся не быть джентльменом и выгнать туда меня, потому что кроватка — это святое. В итоге, чтобы никому не было обидно, мы мирились.
Скинув декоративные подушки на пол, я обустроила себе спальное место и, стянув джинсы с кенгурухой, нырнула под плед. Хан, который таскался за мной хвостом и наблюдал за всеми этими манипуляциями, сел передо мной на полу и вопросительно мяукнул. Зевнув, я хлопнула по месту рядом с собой:
— Ханси, могу тебе предложить только этот уголок. К папочке я тебя, уж прости, не пущу. Он сейчас малость мёртвый.
Зверь, чуть подумав, всё же вспрыгнул на диван и, немного помяв меня лапами, устроился под боком, свернувшись в клубок и заурчав. Слушая, как работал этот мини-моторчик, я чувствовала, как тяжесть ночи наваливалась на меня, вынуждая вырубиться. И, вот знаете, у меня не было ни малейшего желания сопротивляться.
Глава одиннадцатая
Проснувшись утром, я не сразу сообразила, где находилась, почему мне было так мало места, и откуда возле моего бока оказалась грелка. Лишь спустя пару секунд я сообразила, что это был Хан, который мирно дремал, свернувшись в некое подобие кренделька. Правда, когда я зашевелилась, зверь тут же распахнул глаза и уставился на меня, кажется, с не меньшим удивлением. Судя по всему, не я одна недоумевала и всё еще переваривала произошедшее ночью.
Зевнув, я чуть потянулась и села, пытаясь сообразить, который был час. Миша всегда по вечерам опускал все ролл-ставни, чтобы ни один возможный луч солнца не смог нарушить его покой. Так что приятный полумрак не смог ответить на мой вопрос. А вот телефон, который я выудила из штанов, с этой задачей справился, сообщив мне, что я проспала около пяти часов. И что Хан уже час как должен был быть накормлен.
— Ну что, жопа волосатая, — обратилась я к коту, — Завтракать будем? Думаю, в холодильнике твоего хозяина найдётся вкусняшка и для меня.
На том и решили. Поднявшись и заметив, что дверь в спальню Миши была всё еще закрыта, я оделась, умылась, наполнила миску Хана и заварила себе чай. Есть не хотелось, а вот от еще пары часиков сна я бы не отказалась. Но я решила отложить это до того момента, пока не окажусь снова в своей квартирке. Правда, когда это могло случиться, сказать было сложно.
Решив не маяться от безделья, я изучила книжные полки, до отказа забитые самой разной литературой. Параллельно мой мозг отметил, что полки в принципе появились — на моей памяти мы с Павловым лишь обсуждали, где они теоретически удачно бы встали. Отвергнув секцию с медицинскими справочниками, я нашла вполне себе безобидный роман и, пристроившись на кушетке, которая напоминала смесь ложа у психотерапевта и кресла у дантиста, я погрузилась в чтение. Кот, как хвостик, следовал за мной. Уж не знаю, то ли ему просто одиноко было, то ли он следил, чтобы я ничего не утащила.
Так прошло по меньшей мере два часа. После чего я услышала это — звук, напоминающий крик раненого ламантина. Усмехнувшись и подмигнув мигом насторожившемуся Хану, я отложила книгу в сторону. Кажется, Спящая красавица изволила таки открыть глаза. А это значило, что доку было очень, ну просто невероятно хреново. И я даже не знала, чего мне хотелось больше — посочувствовать ему или же поглумиться.
Решив совместить приятное с полезным, я пошла на кухню и достала из холодильника все продукты, которые уже обнаружила ранее. Доктору, как бы это не звучало, нужно было лекарство.
Стон из спальни повторился. Господи, надеюсь, он там не рукоблудствовал. А что — мало ли, как Павлов избавлялся от похмелья. На моей памяти он так сильно никогда не надирался, так что эта территория была мной не изучена.
За закрытой дверью послышался шорох, после — глухой стук. Видимо, Миша пытался собрать себя по кускам и поднять с кровати. И, судя по всему, он терпел фиаско. Как я это поняла? О, всё просто — спустя еще пару секунд я услышала полное тоски и неприкрытого горя:
— Убейте меня, немедленно.
Видимо, Док справедливо полагал, что единственным, кто мог его услышать, был Хан. И как бы сильно мне не хотелось увидеть лицо мужчины, когда он всё же выйдет из комнаты — и увидит такую красивую меня, я всё же сжалилась и предупредила его. В своей манере.
Достав из шкафа высокий стакан, и с довольно громким звуком поставив его на столешницу, я нарочито небрежно, но достаточно громко произнесла:
— Так не получится. Но кто знает, вдруг после моего завтрака и убойного антипохмельного коктейля твоё желание исполнится.
Несколько секунд в квартире стояла оглушительная тишина — кажется, даже Хан притих, ожидая, что будет дальше. Затем я услышала что-то, напоминающее грохот, шипение, мат, а после дверь распахнулась — и на пороге появился Миша. Сонный, помятый, с опухшим лицом, на котором краснели полоски от подушки. При этом он смотрел на меня так, словно я была призраком его покойной — ну не знаю, первой жены, например.
— Маша? — хриплым голосом спросил он.
Я окинула себя изучающим взглядом, после чего кивнула:
— Во плоти. Можешь потрогать даже, — протянула в его сторону ладонь, — Только я тебя прошу — сперва штаны хоть надень.
Ах да — Док решил над своим внешним видом не заморачиваться и предстал перед нами с Ханси в своих чёрных боксерах. Хоть бы пледом прикрылся, негодяй. Я-то ладно, и не такое видела, а вот бедный кастрированный котик. Хотя…если вспомнить, свидетелем чего он был…в общем, хорошо, что животные не разговаривают.
Тем временем Миша протер чуть покрасневшие глаза, явно пытаясь сообразить, какого чёрта вообще происходило. Ох, Док, вставай в очередь. Нас там таких было несколько. Заметив сложенные на диване подушку и плед, мужчина удивлённо приподнял бровь, после чего снова повернулся ко мне и спросил:
— Что ты здесь делаешь?
— О, за это можешь благодарить своих друзей, — с готовностью сдала я докторов, — Они позвонили мне среди ночи — с твоего, между прочим, телефона. И заявили, что ты, милый мой, налакался и наотрез отказался уезжать, пока не приедет Мандаринка, — сделала я акцент на этом прозвище, — И не заберёт тебя. И вот — я здесь. Как говорится — бойтесь своих желаний.
Миша покраснел. Точнее, алыми пятнами пошла его шея. Либо он вспомнил всё, что натворил ночью, либо просто догадался о нехитрых выводах, которые я сделала. Всё же он был сообразительным малым. И в ту минуту шестерёнки в его мозгу крутились, отчаянно пытаясь придумать, что на это ответить.
— Эм…я… это… — жалобно проблеял этот взрослый, двухметровый мужчина с лёгкой сединой с волосах цвета горького шоколада.