Миша поспешил ответить, мигом перехватывая инициативу, и я снова поддалась. Потому что всегда знала — он не причинит мне дискомфорта. Точно не в этой части наших взаимоотношений. Он всегда так тонко чувствовал малейшее изменение моих эмоций и желаний, что в какой-то момент мне начинало казаться, что он мог читать мои мысли.
Ничего не изменилось с годами. Без слов поняв, чего я хочу, док подхватил меня под ягодицы, чуть приподнимая над полом и позволяя обвить его талию ногами. После чего, не прекращая целовать меня, Миша развернулся — и понёс меня в комнату.
Где-то на краю моего сознания мелькнула мысль, что за все месяцы наших отношений мы ни разу не занимались сексом в моей квартире. Это была как девственная территория — никого не было до и никого после. Это стало неким барьером, который я ни с кем не хотела переступать. И вот, я была готова и эту честь отдать Мише. Не просто готова — я СОБИРАЛАСЬ сделать это.
Миша сел на диван, не выпуская меня, и я оказалась сверху. Наша любимая позиция — она создавала имитацию, будто я могла что-то контролировать, но на самом деле мы оба понимали, кто заправлял всем. Кто был лидером. Тот, кто, намотав мои волосы на руку и сжав их в кулак, целовал меня — жадно, неудержимо, до припухших губ и привкуса крови во рту. Так, словно это ему, а не мне, было больно все эти месяцы.
Мне было мало. Я словно с цепи сорвалась — мне нужно было видеть больше, слышать, чувствовать, прикасаться. Подхватив ткань его черной футболки, я рывком сдернула её с него, вынудив мужчину отстраниться от меня. Всё это в полной тишине, прерываемой лишь дыханием — тяжелым, смешанным, одним на двоих.
Я смотрела на него — такого растрёпанного, с лихорадочно блестящими глазами, в которых я с почти животной радостью увидела голубые искры, и не могла поверить. Он снова был моим. На одну ночь, пару часов, да даже несколько минут — но они были мои. И я собиралась использовать каждое мгновение, пить его, как изысканное вино, и молиться только о том, чтобы бутылка не заканчивалась.
Миша, подхватив мой настрой, помогал мне избавиться от одежды. Но он, в отличие от меня, действовал медленно, осторожно, словно смакуя каждый момент. Он оглаживал каждый сантиметр моей кожи, и я дрожала, некстати вспомнив, как мы всегда в шутку говорили «Эти руки не для скуки». Так и было — они всегда находили именно те точки, на которые нужно было нажать, чтобы я забыла обо всем и отключилась от реальности.
То же самое — выражение лица верующего, увидевшего святыню — я увидела на его лице снова. В тот самый вечер, когда мы, решив забить и не отвлекаться на раскладывание дивана, стащили с него пушистое покрывало вместе с пледом и устроились на полу. И я не знала, что это было — гениальная актёрская игра или же я выдавала желаемое за действительное, но мне было так плевать. Потому что я снова ощутила это — я почувствовала себя живой. Желанной, значимой, любимой.
И да — это тоже не изменилось с годами. Секс — он был таким же. Головокружительным, таким глубоким и чувственным, таким телесным — я ощущала каждую свою мышцу, двигающуюся в этом безумии, чувствовала, как рвано потоки воздуха проходили через мою глотку, вырываясь хриплыми стонами, как кровь, разгораясь, бежала по венам быстрее, стуча в висках. Миша обволакивал меня собой, заглушая все вокруг, отгораживая от всего остального мира. Были только мы двое — сплетались воедино, скользили пальцами по чужой коже, ласкали, кусали, целовали. Только мы в жарком коконе одеял, пледов, покрывал, ничего и никого больше.
После, когда я пыталась снова научиться дышать и чувствовать своё тело, я почувствовала, что улыбаюсь. По-настоящему. Это было так странно и непривычно, словно мне пришлось задействовать те мышцы, которые я не использовала уже очень-очень давно. Чуть повернув голову, я встретилась взглядом с глазами Миши, который выглядел подозрительно довольным.
— Что? — спросила я, пытаясь стереть улыбку со своего лица, но почему-то терпя поражение.
— Всё хорошо, — тяжело дыша, качнул головой мужчина, — Дай мне несколько минут, перекур — и я покажу тебе, насколько всё хорошо.
Я шлёпнула его по чуть влажной груди:
— Извращенец. Мне завтра на работу. Я должна выспаться, чтобы хоть что-то соображать.
— Мне тоже. Выпьем кофе утром, — отмахнулся мужчина и повернулся, подминая меня под собой и нависая сверху, — А знаешь, я передумал насчёт перекура. Раз нам нужно еще поспать — не стоит тратить время понапрасну…
Глава пятнадцатая
Открыв глаза на следующее утро, я не сразу сообразила, где находилась и что вообще произошло. Но, скосив глаза чуть в сторону, я увидела мирно спящего Михаила — и это моментально вернуло мне память. Которая, не стыдясь, подкинула мне парочку наиболее пикантных картинок прошлой ночи.
Господи, это что, Я творила?! Все те штуки, вспоминая которые, мои щеки покрывались густым румянцем. А я-то думала, что такая вещь, как стеснение, уже давно покинула меня, и удивить мою фантазию будет крайне сложно. Но нет, Док явно решил показать, что он вертел эти мои рассуждения. И не только их, если подумать. Какой кошмар. И это приличный с виду человек! Я такого даже в самом смелом порно не видела!
И вот, пожалуйста — спал без задних ног! Хотя, понять его было можно — половину ночи он активно доказывал, кажется, мне, моим соседям и всему миру, что все эти месяцы тщательно штудировал Камасутру. И мне даже не хотелось знать, на ком он шлифовал свои навыки. Благо тоже была далеко не невинной девочкой. И вообще — меня его жизнь не касалась.
С этими мыслями я выскользнула из-под одеяла, перебралась через безмятежно спящего Дока и, мысленно ругаясь, побрела в ванную. По дороге прихватила телефон, взглянув на дисплей которого, поняла, что проснулась за десять минут до будильника. Отлично, будет чуть больше времени на то, чтобы отмокнуть в душе.
Мышцы ныли и походили на желе. Всё это слишком остро напоминало о прежних деньках, когда мы только познакомились. Помнится, незадолго до этого в шутку говорила Даше, что мужчине, который будет у меня первым спустя два года одинокой жизни, я хотела бы прежде всего пожелать здоровья. Потому что, говоря простым языком, «слезать» с него не собиралась. Подруга тогда только посмеялась и отметила, что мне может попасться такой, что это Я буду молить о пощаде.
Как и всегда, Даша попала в десятку. Док был…ох, что уж там говорить. Пощадить меня не просила, но бывали моменты, когда я чувствовала лёгкую усталость. И вот, это чувство — словно ты пробежала суточный марафон, но при этом он тебе очень понравился и ты не прочь повторить — вернулось. И моё тело оказалось к этому малость не готово.
После горячего душа — такого, что кожа покраснела и стала даже ярче, чем моя самая любимая помада — я почти на цыпочках пробралась на кухню и снова включила газ под чайником. Миша явно никуда не собирался и во мне боролись противоречивые чувства. С одной стороны хотелось дать ему передохнуть, с другой — какого хрена я должна была вести себя, как мышка, в своей собственной квартире?! Я привыкла собираться громко, включив музыку, хлопая дверцами шкафчиков. Но Павлов всегда спал очень чутко, и ценил свой сон, потому что у него его всегда было мало. Моя квартира в плане тишины была самым невыгодным местом, потому что в ней было всего две двери — входная и ведущая в уборную. Так что я не могла даже включить приёмник на кухне — всё было слышно.
Пока я думала, будить Мишу или всё же сжалиться над ним, чайник решил всё за меня. Он закипел, и громкий свист сообщил об этом мне, Доку, парочке соседей и, возможно, пролетавщей мимо вороне. В ту же секунду, как я выключила огонь, послышалось приглушённое:
— Ты ведь это специально?
Выглянув из кухни, я увидела, что мужчина лежал поперёк дивана, спрятав голову под подушку. И он явно всё еще не собирался подниматься.