— Н-Норман, я могу всё объяснить… — поспешил оправдаться Рэй, однако Норман не дал ему договорить.
— Что это значит? — уже крикнул он. Он подлетел к нему и вцепился пальцами в его плечи. — Что это, блять, значит?!
— Норман, успокойся… — вмешалась Эмма. Она схватила его за плечо, однако это никак на него не подействовало. Он, кажется, даже не почувствовал этого.
— Ты что, врал мне всё это время?! И Мире тоже врал?! — его голос дрожал. В голубых глазах отражалось непонимание. В уголках его глаз Рэй заметил прозрачные капельки слёз.
— Да нет же! Просто послушай меня, Норман! — он предпринял ещё одну попытку объясниться. Безуспешно.
— Нет, ты мне врёшь! Ты врал мне всё это время! — Норман находился в состоянии, близком к истерике. Шок, усиленный алкоголем, только усугублял ситуацию. С этим нужно было срочно что-то делать.
Рэй хотел сказать что-то ещё, но не успел. Норман довольно сильно тряхнул его, из-за чего сигарета упала на пол, а он сам больно ударился об окно головой. Всё тело пронзила тупая боль. Перед глазами всё поплыло. Мысли спутались не то из-за алкоголя, не то из-за болезненных ощущений, и потому он совсем не мог нормально соображать. До него с трудом доходило, что происходит вокруг. Он мог слышать только бесконечные вопросы Нормана, который беспрестанно тряс его, и обеспокоенный голос Эммы, пытающейся успокоить его. Отчётливо он понимал только одно: всё кончено.
***
Рэй закусил губу. Сильнее надавил на лезвие. Алая струйка крови снова потекла по коже. Несколько капель упали на пол, оставляя после себя красные пятна. Белоснежная раковина уже покрылась багровыми разводами. Скорее всего, они уже не отмоются, но Рэю плевать.
Голова до сих пор болела после удара. Впрочем, не только она. Ещё лицо. В зеркале Рэй видел огромный синяк на щеке. Он занимал всю её площадь, переходя на шею и подбородок. Рэй уже не помнил, как получил его. Мира сказала, что Норман ударил. Он этого не помнил. Он вообще почти ничего не помнил. Ни драки, ни криков, ни даже того, как попал домой. После удара о стекло воспоминания стали расплывчатыми. Отчётливо в памяти сохранился только образ Нормана. Истерящего и рыдающего, постоянно задающего один и тот же вопрос: почему?
Быть может, он и не помнил события вчерашнего вечера, но вот сегодняшний разговор с Мирой запомнил очень хорошо. Прокручивал его в голове постоянно, несмотря на ноющую боль в затылке. Особенно сейчас, когда резал руки. В памяти постоянно всплывали мелкие и не очень детали: её лицо, серебряные капли слёз, застывшие в уголках изумрудных глаз, слова, которые она сказала. Они особенно сильно ранили его. Но он понимал, что так правильно. Именно это он заслужил.
И нет ему больше прощения. И не будет никогда.
***
— Сука, как же всё тело ломит… Ещё и башка раскалывается… Чёрт, что вообще вчера произошло… — бубнил себе под нос Рэй, ощупывая лицо, правая сторона которого неимоверно болела. Немудрено: на ней ведь был огромный синяк, а нижняя губа и вовсе разбита. В общем, выглядел он, мягко говоря, помятым.
— Норман тебя вчера побил, — непривычно тихо ответила ему Мира, протягивая мешочек со льдом. Она выглядела особенно подавленной, и это наводило Рэя на не очень хорошие мысли. — Слушай… То, что он тогда сказал… Это правда? Ты правда любишь эту девушку? — этот вопрос только подтвердил его самые ужасные догадки.
Она всё знает.
Рэй до боли прикусил нижнюю губу. Её вопрос поставил его в тупик. Он не знал совершенно, что отвечать. Впрочем, ему это и не потребовалось. Реакция выдала его с головой. Мира всё поняла только по выражению его лица. И это ещё больше её расстроило. Она низко склонила голову и сжала тонкими пальцами края своей блузки. В комнате послышался тихий всхлип. Рэй вздрогнул. Она что, плачет?
— Скажи… — тихим, еле слышным шёпотом обратилась к нему Мира. — Почему ты согласился встречаться со мной? Чтобы поиздеваться? Тебе так нравится делать другим людям больно? — она посмотрела на него блестящими от слёз глазами, и в этот момент он почувствовал, как внутри что-то с громким хрустом сломалось. В районе грудной клетки заболело.
— Нет, это совсем не так… — Рэй отложил лёд в сторону и крепко взял её за руки. Он чувствовал, как дрожали его собственные. — Я правда очень люблю тебя… — солгал. Даже сейчас он продолжал лгать. В первую очередь самому себе. И Мира, кажется, прекрасно это поняла.
— Но ведь ты носил с собой фотографию с этой девушкой… — она всхлипнула и закусила губу. Нахмурилась. — Если ты меня любишь, тогда зачем носишь её с собой? И почему произносишь её имя по ночам?
Рэй промолчал. Он не знал, что отвечать, как это парировать. Потому что парировать было нечем. Мира абсолютно права. Вот только он никак не хотел с этим мириться и принимать действительность такой, какая она есть на самом деле. Собирался до последнего стоять на своём. В то время, как оправдываться уже бессмысленно. Отношениям, изначально построенным на лжи, просто суждено рано или поздно развалиться. И, видимо, настал этот самый момент.
— Послушай, Мира, я… — начал было Рэй, однако Мира вдруг перебила его.
— Знаешь, Я думаю, нам надо расстаться, — резко вырвав свои руки из его, сказала она. — Я была слишком глупа, когда поверила тебе… Надо было сразу догадаться, что для тебя та ночь ничего не значила… — она грустно усмехнулась и стала вытирать с глаз слёзы рукавом блузки. — Какая же я дура… Наивно понадеялась, что ты правда любишь меня…
— Мира, пожалуйста, дай мне всё объяснить…
— Не надо, — она выставила руку вперёд, тем самым заставляя его замолчать, после чего направилась к выходу из квартиры. — Я не хочу слушать твои лживые оправдания. Просто освободи квартиру.
— Мира, стой! Прошу, выслушай меня!..
— У тебя есть два часа, чтобы собрать все вещи. Время пошло.
***
С того момента, как ушла Мира, прошло больше полутора часов, но Рэй так ничего не собрал. Просто не смог. Он был морально разбит и уничтожен. Сил не хватало даже на то, чтобы просто сидеть. Но какими-то титаническими усилиями он добрался до ванной. Шагая на ватных ногах, трясясь, как будто от холода, но дошёл. Взял лезвие и начал резать-резать-резать. Потому что так было проще. Он думал, что закончит до прихода Миры и успеет собрать вещи. Он не успел. Впрочем, сейчас это было уже неважно. Сейчас всё неважно.
Чем больше Рэй вспоминал, тем плотнее становилась пелена слёз у него перед глазами. Из-за этого он совсем ничего не видел. Именно по этой причине не заметил, как задел вену. Порез вышел глубже обычного — Рэй скорее чувствовал, чем видел это. А последствия не заставили себя долго ждать. У него сразу же закружилась голова, в ушах зазвенело. Он выронил лезвие и обессилено опустился на пол. Кое-как прислонился спиной к стене.
Соображать было уже невозможно: голова совсем опустела. Он мог только чувствовать и слушать. Чувствовать, как горячая кровь льётся на пол, пачкая одежду и кафель. Чувствовать, как текут по щекам слёзы, как прилипают к коже волосы. Слушать стук своего сердца, который отдавался глухим эхом в ушах и болью в висках. А ещё чей-то срывающийся на крик голос. Он слышался как будто бы издалека, был неясным и глухим. Но Рэй сразу понял: Мира. Она уже вернулась. Это была одна из немногочисленных мыслей, которую он смог уловить.
Рэй слышал, как Мира что-то кричала ему, чувствовал, как трясла его за плечи. Наверное, она уже вызвала скорую. Впрочем, ему всё равно. Неважно, попадёт он в психушку или умрёт. Для него в любом случае конечной остановкой будет Ад.
Хотя нет. Лучше всё-таки умереть. Это была первая мысль, посетившая его, когда он проснулся в палате той самой психушки, в которой лежал.