- А чем вы тут вообще занимаетесь? - скорее из вежливости спросил Егор. Уж очень затянулась вязкая, убивающая остаток надежды пауза.
- Ну, так... ерундой страдаем... - мрачно признался Чингиз. - В шашки вон играем с дядей Падлой. Какой хакер был, блин, какой хакер! Я тоже кое-что могу, но я ему и в подметки... А-а... Что вспоминать? Теперь вот кроме шашек и мозги не к чему приложить. Дядя Игорь вот на гитаре днем и ночью наяривает, ты послушай, он прикольные песенки знает. Твой Антон, тот в медитацию ударился. Лежит брюхом к солнышку и воображает, что у него духовная сила... что он этой духовной силой Автора ка-а-к долбанет... И говорит, получается. У него видения бывают, говорит. То Автору соседка под дверь мусор насыпет, то коннект оборвется, то в издательстве денег не доплатят, или в бане какая неприятность... Скорее всего, просто снится Антоше. Молодой еще, агрессивный, энергию не на что сбросить... Ну а ребятишки бесятся, само собой. Ты с ними быстро сдружишься, вместе носиться будете. Вам, маленьким, еще ничего. Весело, хотя бы первое время.
- А когда повзрослеем? - неожиданно серьезно спросил Егор.
- А вы не повзрослеете, - нехотя выдавил из себя Чингиз. - Тут не взрослеют, не стареют. Может, оно и к лучшему. Пацаны особо и не горюют. Наоборот, радуются. Напакостят - радуются, уши надерешь - снова довольны. Просто тому, что что-то с ними происходит, что они живы...
- И что же, это навсегда? - сглотнув соленый ком в горле, спросил Егор.
- Честно говоря, шут его знает... - Чингиз задумчиво взглянул на нелепого в своем зимнем пуховике пацана. - Этот вопрос Зальцман тоже разрабатывает. Когда Автор умрет, все это может и остаться... И море, и дом, и заросли "гибких друзей", - усмехнулся он в усы. - Слишком уж плотно придумано, замкнутый цикл. Конечно, всякие варианты вероятны... Ну, ничего. Пойдем-ка, знаешь, обратно. Наши, наверное, заждались...
Костер деловито потрескивал, роняя в черное небо бездымные розовые языки. Время от времени какой-нибудь не согласный на кремацию сучок выстреливал себя в воздух, прочерчивал светлой искоркой тьму, но тяготение побеждало - и он обрушивался в ровно гудящее пламя.
Антон, точно в гипнотическом трансе, не отводил глаз от мелькания рыжих огненных волн, Игорь перебирал струны, и его глуховатый баритон медленно выбрасывал в темноту слова. Ольга, так и не расставшаяся со своим чудовищным зонтиком, недовольно вслушивалась в песню, явно дожидаясь паузы, чтобы внести свои поправки. Но подходящей паузы все не было. Аркадий Львович, не решаясь довериться бревну, сидел на раскладном парусиновом стульчике и кивал в такт словам, но думал, похоже, совсем о другом, о далеком...
Мальчишки, прижавшись с обеих сторон к такому огромному, такому надежному и такому беспомощному Падле, протяжно зевали, терли кулаками глаза, но явно не собирались на боковую, хотя Антон периодически и напоминал, что "котятам пора спать".
Кто они? Где их очаг?
Где голубое их небо?
Кто из них в небе том не был?
Кто в пустоте не кричал
Так, чтобы громко, взахлеб,
Ветры чтоб в горле гуляли?
...Лесом брели и полями,
Песни слагали за хлеб...
Чингиз с Егором остановились на самой границе озаренного огнем круга. Там, впереди, была жизнь - ненастоящая, конечно, но душная чернота за спиной казалась еще страшнее.
А нервные пальцы Игоря срывали с невидимых струн один аккорд за другим, и песня улетала ввысь вместе с длинными языками огня, и вместе с ними гасла, отражаясь от пустого неба.
Кто они? Как их зовут,
Белых и легких как тени?
В зарослях лунных растений
Плачут они и живут.
В темень летят и кричат,
Плачут о небе и доле.
Белые клочья над полем,
Кто они? Где их очаг?
2.
- Я даже не знаю, как начать... - он замолчал, уткнувшись подбородком в колени. По его успевшей уже слегка загореть спине деловито побежал муравей, но Егор, казалось, не замечал этого, хотя в другое время криков и просьб "прихлопнуть гада" было бы предостаточно.
- Не знаешь как начать - начни как не знаешь, - участливо посоветовал Падла. - То есть с чего угодно. Мы же тут умные, мы уж как-нибудь разберемся.
Несколько опустошенных бутылок "Жигулевского" уже валялась поодаль, в траве, и Ольга, завладевшая раскладным стульчиком Зальцмана, неодобрительно взирала на это непотребство. Она даже высказалась по этому поводу в пространство, но добилась лишь одного - сумрачный Падла, откупорив очередную бутылку, сунул ее Ноновой - на, мол, успокойся. Теперь Ольга растерянно сжимала толстыми пальцами полулитровую емкость, совершенно не представляя, что с ней делать. На какое-то время это ее нейтрализовало.
- Ну, в общем... - не разгибаясь, глухо произнес Егор, - он зовет...
- Кто он? - тут же влез с вопросами Кирилл.
- Кто-кто, дед Пихто, - огрызнулся Егор. - Не понял, что ли? Этот самый... Автор.
- Подробности? - суховато поинтересовался Антон и как-то весь вмиг подобрался, точно солдат перед боем.
- Приснился сегодня, - пояснил Егор. - Усатый такой, тоже с пивом, как Падла. Только он из кружки пьет, а не из горла. И не "Жигулевское", а "Ярпиво". Ну вот, веселый он, смеется и говорит: "Ну что, блин, Егор, продолжим "Дозор"?"
- Егор! Следи за своей речью! - сейчас же возмутилась Нонова. - Что это еще за блин? Наш язык, великий и могучий, не нуждается в подобных эвфемизмах. Сколько раз нужно повторять о необходимости добиваться культуры речи...
- Заткнитесь, Ольга! - коротко бросил Чингиз, и, странное дело, Ольга действительно замолчала. Чингиз редко говорил таким голосом, но уж если говорил...
- Продолжай, Егорка, - напряженно выдавил Игорь.
- А чего там продолжать? - искренне удивился пацан. Разогнувшись, он досадливо смахнул успевшего переползти на живот муравья и принялся сердито ковырять подсохшую коросту на коленке. - Вызывает. Продолжение будет писать.
- А может, тебе это просто так приснилось? - с завистью протянул Лэн. - Бывают же просто сны...
- Ну да, просто... - передразнил его Егор. - Мне же так все понятно вдруг сделалось... ну прямо как в таблице умножения. И сейчас вот все вокруг какое-то уже не такое...
- Похоже на правду, - заметил Игорь. - Аркадий Львович назвал бы это "перенастройкой ориентации в пространстве реальностей", а я скажу проще: потянуло. Кстати, так уже было однажды, с Маркусом. Всего неделю здесь пробыл, даже загореть как следует не успел - и назад, в "Иные Берега". Так что радуйся, Егорушка, поедешь в реальность.
- А меня спросили? - без особого восторга отозвался Егор. - А может, я не хочу?
- То есть как это? - удивился Чингиз. - Сам же сколько рвался, ревел...