Тогда я возвращаюсь домой и пишу длинные письма отцу. Я рассказываю ему обо всех оттенках света на поверхности моря, изобретая новые слова для обозначения невиданных красок, которых никто не знает, потому что их не существует. Я пишу ему по-голландски, по-итальянски, по-английски и даже по-немецки. Чтобы описать то, что я вижу и представляю, я пользуюсь словами всех языков мира. На конвертах пишу каждый раз его имя, наш адрес и, по диагонали, одно слово: Велли. Потом наклеиваю наугад любые марки, с которыми письма, может, и не дойдут до Голландии. К сожалению, я знаю, что ответа на них все равно не будет. Бывают периоды, когда я посылаю ему по письму каждый день. Кто знает, где они кончают свой путь, укладываясь в стопки в каком-нибудь почтовом отделении. А может быть, почтовый служащий, в конце концов, вскроет одно из них просто так, из любопытства. Вот он удивится описаниям красок моря и света! Наверное, будет с нетерпением ждать следующих посланий о голосах из прошлого, которые я раньше умела слышать, а теперь разучилась. Теперь я глуха и к предначертаниям, и к голосам демонов, остановивших навсегда время в этом городе. Но свободной я себя чувствую только по ночам, когда лучи света, как нити золотого ожерелья, не терзают мои глаза. Только ночью, бродя по бастионам, как легкий мираж, я обращаюсь к редким напуганным прохожим, подпускающим меня близко: «Освободите меня от дневных цепей, от полуденного света! Только тогда я стану свободной и смогу прийти в ваши сны».