Их было всего двое.
24 часа до смерти оказалось не так-то легко проследить — в квартире МакКеннона они не нашли никакого еженедельника с записями деловых и прочих встреч. Однако Мэрилин Холлис сообщила, что он работал вице-президентом по маркетингу в фирме «Истек Системз» на авеню Джей, поэтому Карелла направился прямо туда.
Уиллис занялся списком из трех человек, предоставленным Мэрилин. Фактически, он уже работал над той частью схемы, которая называлась «24 после». Мэрилин заверила их, что никто из этих людей не знает МакКеннона: «У меня нет привычки рассказывать Тому и Дику о Гарри». Однако множество убийств, совершенных в этом городе, происходили на почве ревности. Муж кидался с ножом на любовника жены. Парни убивали своих девушек или их новых друзей, а то и обоих сразу. Парни убивали своих дружков или их матерей. Сочетания были самыми невероятными; ревность — это зеленоглазое чудовище — при малейшей провокации прибегало к жестокости и насилию.
Если у Мэрилин было три приятеля, не считая МакКеннона, то существует вероятность того, что одному из них не понравились отношения между ней и МакКенноном, и он решил их прекратить. Вероятность эта была весьма незначительной, что Уиллис прекрасно понимал. Однако в схеме «24 после» необходимо хоть за что-то зацепиться.
Первым в списке значился Нелсон Райли. Это с ним она провела выходные. Но если Райли уезжал с Мэрилин, то он никак не мог находиться в городе и отравить МакКеннона — никотин действует в течение нескольких минут. Детективам оставалось лишь поверить Мэрилин на слово. Уиллис позвонил Райли, назвался и сказал, что будет у него через полчаса.
Нелсон Райли оказался высоким мужчиной лет сорока с копной рыжих волос, рыжими, закрученными вверх усами, зелеными глазами, широкими плечами и грудью, с крепкими лапищами уличного драчуна. Он был художником, и студия его находилась в мансарде одного из домов на Карлсон-стрит, ближе к центру. По стенам студии были развешаны огромные полотна, освещенные холодноватым зимним светом, проникающим сквозь мансардное окно. Невысокая, не достигающая потолка стена отделяла студию от жилого помещения. Через щель Уиллис заметил еще не прибранную постель с водяным матрацем.
Картины, развешанные по стенам, были выполнены в реалистической манере. Виды города, обнаженные натуры, натюрморты. Одна из обнаженных натур чрезвычайно напоминала Мэрилин Холлис. На мольберте стоял неоконченный натюрморт с арбузом. Краски на палитре Райли, лежавшей на высоком столике рядом с мольбертом, были преимущественно красных и зеленых тонов. Его джинсы и футболка, равно как и громадные ручищи, были перепачканы краской. Уиллис подумал, что он не слишком обрадовался бы, встретив Райли где-нибудь в пустынной аллее в безлунную ночь. Даже если у того и душа художника.
— Так в чем дело? — спросил Райли.
— Мы ведем расследование возможного самоубийства человека по имени МакКеннон.
Уиллис пристально посмотрел в глаза собеседнику. И не увидел даже намека на то, что имя покойного ему знакомо.
— Вы его знаете?
— Никогда не слышал, — сказал Райли. — Не хотите кофе?
— Спасибо, — ответил Уиллис.
Он прошел за Райли в довольно большую комнату, где кроме кровати с водяным матрацем находились комод, раковина, холодильник, стенной шкафчик для посуды, торшер, кухонный столик со стульями и электроплитка на заляпанном красками столике. Холодный мартовский ветер бился в небольшое окошко возле изножья кровати. Райли налил воды в чайник и поставил его на плитку.
— У меня только растворимый, — сказал он. — Не возражаете?
— Растворимый — это отлично, — ответил Уиллис.
Райли подошел к шкафчику и вытащил оттуда две испачканные краской кружки.
— Вы, по-моему, сказали «возможного» самоубийства, так? — спросил он.
— Да.
— Вы имеете в виду, что это может быть и не самоубийство?
— Мы еще не знаем.
— И что же здесь может быть? Убийство?
— Не исключено.
— И каким образом это связано со мной? Что общего...
— Вы знаете женщину по имени Мэрилин Холлис?
— Разумеется. А какое отношение имеет к этому она?
— Вы уезжали с ней на эти выходные?
— Да, и что?
— Куда вы ездили, мистер Райли?
— А при чем здесь чье-то там самоубийство? Или убийство?
— Это обычная процедура.
— Да? — произнес Райли и насмешливо взглянул на Уиллиса.
Новый порыв ветра заставил окошко зазвенеть.
— Мистер Райли, — сказал Уиллис, — я действительно буду вам очень благодарен, если вы скажете мне, куда ездили с мисс Холлис, в какое время уехали из города и когда вернулись. Прошу вас, поймите...
— Понятно, понятно, просто обычная процедура, — насмешливо повторил Райли. — Мы ездили в Сноуфолк, немного покататься на лыжах. Напоследок — ведь зима уже кончается. Но катание было то еще — горы покрыты коркой льда.
— И где этот Сноуфолк?
— Вермонт. Как я понимаю, вы на лыжах не катаетесь?
— Нет.
— Иногда я жалею, что занимаюсь этим, — сказал Райли.
— И когда вы выехали из города?
— Я заехал за Мэрилин где-то около половины пятого. Мне нравится работать полный день. Многие считают, что художники работают лишь когда на них находит вдохновение. Все это чушь. Я работаю по восемь часов в сутки, с девяти до пяти каждый день, кроме выходных. Раньше я был художественным руководителем одного рекламного агентства, но затем ушел оттуда, чтобы больше времени отдавать своему творчеству. А то прежде мне приходилось рисовать по ночам или в выходные. Однажды я сделал перерыв и дал себе слово, что больше никогда в жизни не стану работать по ночам или в выходные. Так я и делаю. — Он пожал плечами. — А у вас так не получается, верно?
— Да уж, — улыбнулся Уиллис. — Значит, вы выехали из города в половине шестого в пятницу...
— Да, примерно так.
— А когда вернулись?
— Вчера днем. Я знаю, что вы подумали. Я сказал вам, что работаю с девяти до пяти каждый день, а сам возвращаюсь в город лишь вчера в четыре дня. — Он опять пожал плечами. — Но я только что закончил эту здоровую тетку, вон стоит здесь у стены, и подумал, что имею право...
«Здоровая тетка» у стены была картиной, на которой изображалась уличная сценка, — небольшая, мощенная булыжником улочка в центре города неподалеку от Ловер Платформ; сквозь узкую щель между домами проникал робкий зимний свет, внизу мела поземка, мужчина в мешковатом пальто обгонял женщин, идущих с опущенными навстречу ветру головами и сжимавших у горла воротники пальто; на мостовой, как одинокая чайка, билась брошенная кем-то газета. Можно было просто-таки почувствовать ледяной порыв ветра, услышать, как стучат дамские каблучки по тротуару, ощутить запах тушеной капусты, идущий от прилавка с горячими сардельками, на углу.
— Когда-то я работал на этом участке, — сказал Уиллис.
— Около Олд Ниуолл?
— Ага. Отличный был участок. Ночью ни одной живой души не встретишь. Тихо.
— А где вы работаете сейчас? — спросил Райли.
— В восемьдесят седьмом. На окраине. Возле Гровер-парк.
Чайник засвистел. Райли насыпал кофе в кружки, затем налил кипятка.
— Сливки или сахар? — спросил он.
— Нет, черный, — ответил Уиллис и взял одну из кружек. — Так, значит, вы никогда не встречались с Джерри МакКенноном?
— Даже никогда не слышал о нем до сего момента.
— Мисс Холлис никогда не упоминала его имени?
— Нет. А что? Она его знала?
— Да.
— Гм. Ну что ж, думаю, что у Мэрилин много знакомых. Она очень привлекательная женщина.
— А вы давно с ней знакомы?
— С полгода или около того.
— И как вы определите свои отношения с ней, мистер Райли?
— Что вы имеете в виду? По шкале от одного до десяти?
Уиллис снова улыбнулся.
— Нет, нет. Я имел в виду в плане обязательств... обещаний... ну вы меня понимаете.
— Мэрилин не давала никаких обязательств или обещаний. Возможно, у нее не было в этом необходимости. В этом городе полно молодых женщин, которым нужна поддержка, нужен кормилец. У Мэрилин же в Техасе проживает богатый отец, так что ей не приходится думать о деньгах. Она встречается с мужчиной, потому что ей так хочется, ей с ним хорошо. Я не говорю сейчас о постели. Это само собой разумеется. Если мужчина и женщина не могут поладить в постели, они не смогут поладить нигде, так ведь? Я имею в виду просто отношения. Вместе проводить время, разговаривать, смеяться.