7 октября 1959 года кошка, помеченная номером 400, вдруг показала признаки «болезни минамата». Хосокава заглянул в регистрационный журнал: кошке введена проба воды, взятой из залива, с частицами ртути. Поначалу Хосокава возликовал: тайна болезни раскрыта! Но потом задумался: а как же заявления «Тиссо» о некомпетентности университетских врачей и клевета корпорации на больных? Тем не менее Хосокава, по обыкновению, подробно и аккуратно составил отчет и отнес его директору завода.
Утром следующего дня ассистент Хосокавы, посланный к устью заводского канала за очередными пробами воды, вернулся с пустыми колбами. Охранники завода не подпустили ассистента к берегу. Через некоторое время Токийский университет, куда Хосокава послал кошку номер 400 для патологоанатомического анализа, известил, что подопытное животное пропало из университетской лаборатории. Хосокава растерялся. Долг врача требовал немедленных действий, чтобы остановить отравлений залива и реки ртутью, — ведь от этого гибли люди. Преданность корпорации заставляла молчать. Хосокава направился к директору завода.
Сколь много лестного о себе услышал от директора Хосокава! Как высоко ценит Хосокаву корпорация! Когда директор вскользь упомянул о возможной сумме пенсии, которую «Тиссо» намерена выплатить Хосокаве по достижении им предельного для службы в корпорации возраста, у доктора потемнело в глазах.
— После службы у нас вы будете твердо стоять на ногах, уважаемый господин Хосокава, — сказал директор. И провожая Хосокаву из кабинета, обронил как бы между прочим: — А эксперименты прекратите. Пусть живут ваши бедные кошки.
Закрыв за собой директорскую дверь, Хосокава подумал: чтобы твердо встать на ноги, ему придется опуститься на колени. И еще он вспомнил листовку, подброшенную кем-то в его лабораторию. Написанная от руки и размноженная на гектографе, листовка рассказывала об истории заражения корпорацией «Тиссо» залива Минамата. В листовке приводились слова, сказанные 50 лет назад основателем завода Дзюн Ногути: «Жители Минамата — это не люди. Это — скот, который следует использовать до предела».
Хосокава рассказал на суде об опытах, которые провел, об их запрещении, о возобновлении экспериментов по распоряжению хозяев «Тиссо».
— Опыты разрешили мне продолжить сразу после того, как корпорацию «Сева Дэнко» уличили в отравлении ртутью реки Агано, — давал показания Хосокава. — «Тиссо» была столь любезна, что сама предоставляла мне пробы воды из отстойника фильтровальной установки и из залива. — В голосе Хосокавы появились нотки сарказма. — Но я не знал, та ли эта вода, какую сбрасывает завод. Во всяком случае, больных животных среди моих подопытных кошек я больше не встречал. Такие сведения были переданы корпорацией «Тиссо» в печать.
«Доктор Хосокава очень болен и, возможно, не отдает отчета своим словам, — запротестовали юристы «Тиссо». — Можно ли верить показаниям человека, у которого явно помутнено сознание?»
Адвокат обвинения предложил провести проверку свидетельства доктора Хосокавы. Суд выехал на завод в Минамата.
После прекращения в 1968 году производства ацетальдегида завод забросил канал, по которому спускал промышленную воду. Дно канала затвердело, покрылось глубокими неровными трещинами — так выглядит земля в каменистой пустыне. Рабочий ступил на дно канала и с силой ударил мотыгой по безжизненному грунту. В мелкой ямке серебряно сверкнули крупицы металла. Это была ртуть.
Доктор Хосокава не дожил до окончания процесса. Перед зданием суда жители Минамата поставили небольшой алтарь и подле фотографии доктора, укрепленной на алтаре и увитой черной лентой, зажигали свечи каждый раз, когда приезжали на слушание дела. «У доктора спала с глаз повязка, но она не закрыла ему рот», — говорили жертвы «болезни минамата».
Жители Минамата сражались не в одиночку. Мощное общественное движение в поддержку больных развернулось по всей стране. В него включились демократические партии, профсоюзы, прогрессивные организации интеллигенции и студентов. Движение рассматривало суд в префектуре Кумамото не только как средство добиться справедливости и хотя бы минимально обеспечить жизнь больных, но и способ официально осудить монополистический капитал за хищническое отношение к природе.
28 июня 1970 года в самой просторной аудитории Токийского университета собрались участники движения. Они говорили о том, как, в каких формах оказать действенную помощь борьбе жителей Минамата. На митинге было решено организовать всеяпонский марш в поддержку борьбы жителей Минамата. В белых одеждах и широкополых шляпах, сплетенных из осоки, — так одевались в старину пилигримы — активисты движения отправились из Токио через всю Японию в Минамата. В городах и поселках они устраивали митинги и собрания, на которых рассказывали о борьбе против «Тиссо», о загрязнении среды промышленными корпорациями и о страшных последствиях для людей этого загрязнения, собирали деньги в пользу больных в Минамата.