В тот год в Японии открылась Всемирная выставка «Экспо-70». Устроители избрали для выставки девиз: «Прогресс и гармония человечества». Марш в поддержку жителей Минамата — к нему было приковано всеобщее внимание — опровергал девиз. «Прогресс капиталистической Японии достигнут ценой нарушения гармонии между человеком и природой», — написали на своих лозунгах участники марша. Власти ставили всяческие препоны на их пути, однако запретить марш опасались. В поселке Минамата люди, наделенные способностью стойко переносить жуткую болезнь, выдерживать тяготы существования, лишенного надежды, заплакали, когда «пилигримы солидарности» вошли в поселок. «Беда становится легче и сил прибавляется вдвое, если опираешься на плечо друга», — приветствовал участников марша Эйдзо Ватанабэ. Суд над корпорацией длился уже год — японская Фемида крайне нетороплива при разборе дел, касающихся власть имущих, — и больным очень нужны были новые силы, чтобы довести борьбу с «Тиссо» до конца.
Юристы корпорации посоветовали президенту «Тиссо» Кэнити Симада уговорить больных отказаться от иска и закрыть дело. Из-за суда недобрая слава о «Тиссо» распространялась по стране и грозила повредить бизнесу. Симада избрал способ, дважды опробованный корпорацией: он отправился к истцам домой. И первым на его пути был дом Эйдзо Ватанабэ.
Хождение в Минамата президент начал с посещения храма. Симада помолился за упокой бабушки Ватанабэ. До сих пор наглое лицемерие не подводило Симаду. Президент усвоил, что оно хорошо воздействует на людей, приученных прислуживать. Симада сам в совершенстве постиг науку пресмыкательства перед теми, кто богаче и сильней, и привык видеть вокруг себя раболепие. Раболепным он считал и Эйдзо Ватанабэ. Тот и был таким — до суда. Борьба переродила Ватанабэ. Котенок действительно превратился в льва. И лицемерие президента вызвало у Ватанабэ брезгливость.
Ватанабэ вежливо выслушал многословное соболезнование Симады по поводу кончины бабушки. Поклоном поблагодарил за выражение сочувствия больным членам семьи — их, вместе с Эйдзо, семеро. Ватанабэ ждал, когда президент заговорит о главном, о цели прихода. И президент сказал:
— И вы, господин Ватанабэ, и я — мы оба стремимся к правде. — Симада сполз на пол с дзабутона — подушки, на которой сидят в японских домах, и согнулся в поклоне. Взобравшись обратно на дзабутон и усевшись, подогнув ноги, Симада продолжал: — Публичный суд не поможет нам определить истину. — Симада сделал паузу, чтобы следующие его слова прозвучали весомее. — Давайте обратимся к суду посредников, потому что посредник заботится о правде. Для того и изобретен суд посредников, чтобы могла торжествовать правда, — добавил Симада. — Заберите иск, и мы, сообща с посредником, отыщем истину.
Тишина воцарилась в забитом до отказа людьми доме Ватанабэ. Послушать президента «Тиссо» пришли члены семей, участвовавших в процессе. Чувствовалось, что слова Симады произвели впечатление на рыбаков и крестьян, не искушенных в хитросплетенной риторике. Что скажет Ватанабэ?
— Правда заключается в том, господин президент, что корпорация повинна в наших страданиях и должна ответить за них. Вот бумага. — Ватанабэ, не поднимаясь с колен, взял с полки тетрадь и положил ее перед Симадой. — Напишите, что вы принимаете эту правду. Напишите, что признаете ответственность «Тиссо» за смерть и болезнь жителей Минамата, за загрязнение среды.
— Да! Да! Пусть напишет! Тогда мы поверим ему! — Крик заставил Симаду испуганно втянуть голову в плечи. Он затравленно озирался по сторонам. Провести больных не удалось: кругом разъяренные лица, ненавистью горящие глаза. Дрожащими руками Симада достал авторучку и развернул тетрадь.
— Я могу признать моральную, но не юридическую ответственность корпорации, — хрипло проговорил Симада. Он написал торопясь несколько строк и размашисто расписался.
Ватанабэ протянул записку адвокату корпорации, сидевшему рядом с Симадой. Адвокат скривил губы в презрительной усмешке.