На углу я еще раз повернула налево и попала на сестринский пост. Женщине за столом было примерно двадцать пять лет, она носила ушки Микки Мауса, вьющиеся каштановые волосы затянуты в конский хвост. Но в настоящий момент я не могла думать ни о чем другом, кроме номера палаты Чэнса.
— Извините?
Она отвлеклась от мобильного телефона в руке.
— Чем могу помочь?
Ее вежливая улыбка, как ни странно, успокоила меня.
— Я не знаю номер палаты Чэнса Торпа.
Догадка осветила ее лицо.
— Ах, да, твой папа сказал, что ты поднимешься. Номер 348.
— Спасибо. — мне удалось буквально пролететь мимо нее, чтобы рассмотреть номера, размещенные на дверях.
Дверь была приоткрыта, слышался звук разговора. Услышав, как Калеб и Чэнс говорят о видеоигре, я одновременно испытала облегчение и беспокойство.
Облегчение, что с братом все хорошо, несмотря на сломанные кости и беспокойство, что придется столкнуться с бывшим парнем, который меня ненавидел.
Папа первым увидел меня, когда я появилась в дверях.
— Джанна.
Подарив ему скорее гримасу, чем улыбку, я прошла мимо отца к больничной койке Чэнса со стороны, где не сидел мой бывший.
Я избегала смотреть Калебу в глаза, наклоняясь, чтобы заключить младшего брата в объятия.
— Ты напугал меня, милый.
Когда я отстранилась, Чэнс глупо улыбался.
— Видела мою ногу?
— Он абсолютно счастлив. — сказал Калеб, обращая на себя внимание. — Под наркотой.
— Под лекарственными препаратами. — поправил мой папа.
Сделав глубокий вдох, я посмотрела на гипс, красовавшийся на правой ноге братишки.
— Круто. Позже я подпишу его для тебя.
Он захихикал, очевидно, ему совершенно не больно.
— Только не розовым или фиолетовым.
— Красным. — заверила я.
— Хорошо. — ответил он, зевая. — Где мама?
Я схватила стул, пододвинув его ближе к кровати, прежде чем сесть.
— Она там, где лечат взрослых. Им просто нужно убедиться, что ее голова в порядке.
Чэнс слегка повернулся лицом ко мне и прошептал.
— Она довольно сильно ударилась головой.
— Да, но она будет в порядке. — заверил его папа, и, может быть, я тоже буду.
— Можем поговорить? — спросила я папу, указывая на коридор.
Он кивнул, и я поднялась на ноги, чтобы пойти за ним.
Прежде, чем я заговорила, он притянул меня в объятия. Я выдохнула, расслабляясь в его руках. Большая ладонь гладила мне спину также успокаивающе, как и в детстве.
— О чем ты хотела поговорить, принцесса?
Я медленно отодвинулась, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Как думаешь, ты можешь пойти вниз, чтобы поговорить с врачом мамы? Ты лучше, чем Скотт или я, поймешь, что с ней.
— Конечно, могу. Теперь, когда я увидел Чэнса и знаю, что он в порядке, единственное беспокойство вызывает сотрясение твоей мамы.
— Ты уже знаешь что-нибудь? — надавила я, интересно, не утаил ли Скотт информацию.
Отец покачал головой.
— Нет, МРТ обычная процедура при ударах. С большой степенью вероятности они вообще не найдут никакой опухоли.
— Ты вернешься и дашь мне знать, как только что-то узнаешь?
— Конечно, позволь мне только пожелать Чэнсу спокойной ночи. В ближайшее время он уснет.
— Они со сломанной ногой продержат его здесь всю ночь?
— Когда его привезли сюда, рядом не было никого из членов семьи, чтобы забрать его, и твоя мама уже была принята как пациент. Его врач уже отправился домой, оставив распоряжение тому, кто сейчас на смене, оставить Чэнса на ночь и понаблюдать. Возможно, это излишняя предосторожность, но и я бы на самом деле предпочел так поступить, на всякий случай.
— Но почему они так долго не звонили нам? Авария случилась, по крайней мере, пару часов назад.
— Место аварии это полный хаос, и мама была без сознания, понадобилось какое-то время, прежде чем она могла сказать, кого уведомить.
Он продолжал поддерживать меня рукой за спину, и мы вернулись в больничную палату.
— Эй, приятель. — сказал папа, присев на край кровати Чэнса. — Я спущусь вниз, убедиться, что с твоей мамой все хорошо, и скоро вернусь. Твоя сестра и Калеб останутся здесь с тобой, пока ты не уснешь.
Чэнс не проявил волнения, и снова зевнул.
— Ладно, ты будешь ночевать со мной?
— Ага. — подтвердил папа. — И утром я принесу тебе блины из столовой.
— Хорошо. — сказал Чэнс, его веки потяжелели.
— Скоро вернусь. — произнес папа, выходя из комнаты.
Я тяжело опустилась обратно на стул, взяв Чэнса за руку. Молчание было не просто неловким, а мучительным.
Ведь Калеб, казалось, ждал от меня каких-то слов, или, по крайней мере, я так думала, и, наконец, я тихо сказала.
— Спасибо, что побыл тут с Чэнсом.
Когда он ничего не ответил, я подняла голову и посмотрела на него. Он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
— Без проблем.
Опустив глаза, я играла с мизинцем Чэнса, когда он уснул.
Если Калеб не хочет разговаривать, то мне только лучше.
Когда отец вернется, я уйду к маме.
– Это все, что ты можешь сказать? — огрызнулся Калеб, застав меня врасплох.
— Шшш…! Ты разбудишь Чэнса.
Калеб хохотнул.
— Да парень не проснется до завтрашнего утра. — он наклонился вперед, и я внезапно поблагодарила судьбу за кровать, которая стала барьером между нами. —Ты не ответила.
— Каких слов ты хочешь от меня? — спросила я, начиная испытывать раздражение.
— Как насчет извинений за то, что трахалась с другим чуваком у меня за спиной?
— Словно ты еще не занимался сексом с кем-то другим, зная тебя, вероятно, этих «кого-то» было несколько. — сердито ответила я.
— Целый отряд болельщиц. — он растягивал слова.
— Не буду обсуждать подобное при Чэнсе, даже если он спит.
— Тогда давай выйдем. — предложил он, уже встав и обходя кровать.
Он подошел ко мне и замер рядом со стулом.
Я упорно продолжала сидеть.
— Иди домой, Калеб.
Схватив за руку, он поднял меня.
— Мы поговорим сейчас, и после этого, надеюсь, никогда больше не увидеть твоего лживого лица.
Это также больно, как и его властный захват.
Я отдернула руку, направляясь к двери, чтобы покончить с этим, прогнав боль из своего сердца и его глаз.
Осмотрев коридор, я увидела только медсестру, уходившую в противоположном направлении.
Обернувшись, я не был готова к конфликту, но начала готовиться к тому, что все закончится плохо.
Калеб стоял, расставив ноги, его руки снова были скрещены на груди.
— Ты когда-нибудь меня любила?
Я рассматривала пол. Разум кричал мне солгать, ведь я уже так много раз предала свое сердце.
— Разве теперь это имеет значение?
— Это чертовски много значит для меня. — сказал он.
Я посмотрела на стену справа от него.
— Я переживала за тебя.
Он издал звук, в котором слышалась издевка.
— Значит, ты лгала о любви ко мне? Большой гребаный сюрприз. Какова мать, такова и дочь.
— В каком смысле? — спросила я, встретив его презрительный взгляд.
Жестокая ухмылка ранила меня.
— Она тоже утверждала, что любит моего отца, но отказалась от него, когда все стало сложно. — он сделал шаг вперед, вторгаясь в мое пространство. — Вы обе бессердечные.
Нет, мое сердце тут, оно бьется, но кровоточит. Его удар пришелся точно в середину.
— Безнадежно. — добавил Калеб, отступая назад, и вдруг принял скучающий вид. — Я закончил. Останусь, пока твой отец не вернется, и уйду отсюда. — он зашел в палату Чэнса, оставив меня в коридоре.
Не хочу, чтобы парень, которого я люблю, думал, что я изменница и лживая сука, но как еще удержать его на расстоянии?
Это же Калеб. Однажды он ворвался в мою жизнь, заставив открыть разум и сердце. Я боялась, что он снова попытается сделать то же самое. И даже если он никогда не покидал моего сердца, сумеречная часть моего разума не могла принять его.