Она испуганно оборвала фразу. Тупое выражение застыло на ее лице, как замазка. В комнату неслышно вошла Мэри Куэйл — ее туфли без каблуков не издавали никаких звуков. Нос был вздернут еще сильнее, а плечи приподняты.
— Возвращайся в кухню, Джоанна, — холодно сказала она.
Девушка начала пятиться, глядя на Сарджента.
— Все в порядке, Джоанна, — обратился к ней окружной детектив. В его голосе слышался сдержанный гаев. — Можете идти. Мисс Куэйл ответит на вопросы, которые я собирался задать вам. Идите.
— Я никогда… — начала Мэри.
— Послушайте меня, мисс Куэйл, — прервал ее Сарджент. — Вы и ваши родственники пока что не обязаны отвечать на вопросы. Но если вы это сделаете, я смогу избавить вас от многих неприятностей на дознании. А если вы будете вести себя как сейчас, это не принесет вам никакой пользы.
Мэри взяла себя в руки.
— Видит бог, мистер Сарджент, я не пытаюсь вам препятствовать. Задавайте мне любые вопросы. Но я не хочу, чтобы слуги обсуждали… Закрой дверь, Джоанна!.. Я не хочу, чтобы слуги обсуждали наши дела публично, вот и все.
— Хорошо, мисс Куэйл. Тогда, полагаю, вы расскажете мне, что за ссора произошла за обедом из-за денег и кого-то по имени Том?
Мэри нервно обернулась ко мне.
— Лучше расскажи ему, Мэри, — посоветовал я.
— Ну… если вам необходимо знать все, речь шла о моем брате Томе.
— Да?
— Он никчемный неудачник и довел папу почти до безумия! А папа был так добр к нему и ничего для него не жалел — ты ведь это знаешь, Джефф! И после всего этого Тому хватило наглости написать всем нам, прося денег! Это было первое известие, которое мы получили о нем за три года! Он жаловался, что болен, разорен и так далее. Все это сплошная ложь. Но Джинни всегда была на его стороне, Кларисса иногда тоже, и, конечно, мама — только она не осмеливалась возражать папе.
— Значит, они уговаривали судью послать Тому деньги?
— Джинни — да. Вообще-то никакой ссоры не было. Эта Джоанна — просто маленькая злючка…
— Минуту, мисс Куэйл! Судья отказался?
— Мэтт поддержал меня, — с удовлетворением отозвалась Мэри, — и сказал, что Том может убираться к дьяволу, где ему самое место. Уверяю вас, я не из тех, кто таит злобу, но после того, как он так обошелся с папой… — Она была так возмущена, что забыла о своей сдержанности. — Я тоже сказала, что соглашаться на его просьбу был бы стыд и срам!
Мэри легко становилась суровой на расстоянии, но, видя перед собой болезни и страдания, бросалась на помощь, не думая о себе и откладывая тирады напоследок. Впрочем, ее жалость была адресована только беспомощным и бывала еще более удушающей, чем осуждение.
— Я спрашивал вас не об этом, мисс Куэйл, — терпеливо заметил Сарджент. — Я хотел знать, отказался ли судья послать Тому деньги.
— Папа ничего не сказал — просто встал и вышел. Когда я увидела выражение его лица, то готова была убить Тома. Мы знали, что он не станет посылать деньги и даже обсуждать это.
Внезапно я понял причину. «Выражение его лица…» Должно быть, судья, выходя из столовой, был бледен, закусил губу и затянул гордость, как пояс вокруг пустого желудка. Он не стал бы посылать деньги просто потому, что не мог этого сделать. Их у него не было.
— Мы все были расстроены, мама плакала, но никто не решался сердить папу, — продолжала Мэри. — Я не уверена, но думаю, что деньги послал Уолтер, подписавшись папиным именем, так как видела письмо в холле. Уолтер всегда делал такие вещи втихомолку. Если он послал деньги, то не стал бы нам об этом рассказывать. — Она фыркнула. — У меня побольше твердости!
Окружной детектив рисовал карандашом бессмысленные знаки, вероятно чувствуя, что шел по неправильному следу, но не вполне понимая, как подойти к правильному. Рядом с ним лежал томик Гейне в желтом переплете, в котором Туиллс написал загадочные слова, и он с сомнением подобрал его.
— Мистер Марл, я спрашивал всех в доме о том, что написал доктор. Никто понятия не имеет, что это означает. — Он резко взглянул на Мэри, словно почувствовав, что слишком разговорился в ее присутствии. — Вы уверены, мисс Куэйл, что не знаете этого? «Что сожгли в камине…» Хм!..
— Я уже говорила вам, что не знаю! Вероятно, Уолтер просто фантазировал, как обычно.
Сарджент открыл книгу, вновь изучая форзац.
— «Была ли это надежда получить деньги или прогрессирующая болезнь?» — медленно прочитал он вслух. — Чьи деньги? Туиллса? Не знаете, мисс Куэйл, составил ли он завещание?
— Откуда мне знать? — осведомилась Мэри. — Не имею ни малейшего представления. Думаю, он хорошо обеспечил Клариссу, если вы это имеете в виду. Я… — Она оборвала фразу, как будто ей в голову пришла какая-то тревожная мысль, и бросила нервный взгляд на Сарджента, но он был поглощен книгой. — А если вы думаете о папе, то я уверена, что ему ничего не известно. Он слишком занят, чтобы беспокоиться из-за подобных вещей. К тому же Уолтер никогда об этом не упоминал.
— Хорошо, мисс Куэйл. Благодарю вас.
Что-то пробормотав о пироге в духовке, Мэри быстро вышла. Я уже давно хотел спросить ее кое о чем, но колебался. Замечание, сделанное мимоходом Джоанной, напомнило мне слова Мэтта, сказанные вчера вечером. По словам Джоанны, за обедом, во время которого произошла ссора, суп был слишком горячим, и судья велел отнести его в кухню, чтобы остудить. А согласно Мэтту, именно за обедом «одна из девочек» рассказала древнеримскую историю об отравленном кувшине с холодной водой, которая, по-видимому, вдохновила убийцу. Казалось вероятным, что горячий суп напомнил об этой истории. Но кому именно? Я колебался, так как не хотел втягивать Джинни. Мэтт думал, что это она. Но рано или поздно вопрос придется задать. А тем временем…
— Я получил показания всех в доме, — внезапно заговорил Сарджент. — Но от них никакого толку. Все то же самое. Очевидно, я не силен в допросах. К тому же я не могу давить на этих людей. — Он задумался, стиснув голову руками. — Беда в том, что у меня связаны руки, пока мы не получим вердикт об убийстве. Я бы хотел обыскать дом. У кого-то здесь имеется солидный запас яда. Если бы это происходило в городе, полагаю, я мог бы действовать, наплевав на последствия. Но судья знает свои права, и док Рид меня не поддержит… Я бы хотел побеседовать с вашим другом — детективом.
— Вы узнали что-нибудь новое?
— Только о передвижениях судьи, — ответил Сарджент, листая блокнот. — Полагаю, вы помните, что говорили остальные? Что в половине шестого вчера вечером — сразу после того, как Кларисса привезла сифон и отдала его Мэри, которая принесла его отцу сюда, — судья спустился в подвал. Его никто не видел до начала седьмого, когда Мэтт столкнулся с ним на лестнице. Похоже, судья любит бродить по дому и ремонтировать разные вещи. В передней части подвала он оборудовал себе плотницкую мастерскую. Последние дни судья изготовлял набор полок для каких-то солений, которые готовила Мэри, поэтому вчера вечером он спустился туда и работал чуть менее получаса. Потом он взял бутылку бренди, поднялся к себе в комнату, чтобы вымыть руки, и встретил Мэтта, спускаясь снова. Это было, когда Мэтт относил поднос миссис Куэйл… Понимаете, чтобы попасть на лестницу в погреб, не нужно проходить через кухню — она находится позади переднего холла возле буфетной и продолжается вверх в качестве черной лестницы на второй этаж. Вот почему в течение этого промежутка времени судью не видели.
Сарджент встал и начал бродить по комнате, размахивая блокнотом.
— Здесь я все расписал по минутам, — сказал он. — Хотите, прочту?
Я кивнул, и он начал читать, водя по странице указательным пальцем:
— «17.15. Кларисса приезжает домой в автомобиле с продуктами и сифоном. Мэри относит сифон судье Куэйлу и остается с ним до 17.30. Тогда в сифон еще не добавили яд, так как судья пил бренди с содовой из него. Кларисса поднимается в свою комнату и ложится отдохнуть. Горничная на кухне. Доктор Туиллс в своем кабинете. Вирджиния точно не помнит, где была, но думает, что читала в своей комнате…»