Мэри вздохнула:
— Понятно. Я сама печатала ее для него. О, Джефф, это просто чудесно! Но они не дают папе покоя! Я иногда так выхожу из себя, что могла бы убить Клариссу и Джинни — хотя они, конечно, не имеют в виду ничего плохого… — Она быстро посмотрела на меня, словно думала, что я считаю ее виновной в нелояльности к родственникам, потом улыбнулась и последовала за мной, когда я взял накрытый поднос.
Я до смерти боялся, что доктор Туиллс может окликнуть меня из своей комнаты и выдать все, прежде чем я отправлю Мэри наверх, но я проследил, как она поднимается по лестнице, а потом отнес поднос в его кабинет.
Доктор прикрыл стол ширмой из белого полотна. Благодаря яркой лампе я видел причудливо искаженный силуэт Туиллса, суетящийся над неподвижным телом со свисающей со стола рукой. Я слышал звяканье инструментов о фарфор и ощущал резкий медицинский запах, который не мог опознать. Раздался стон, и повисшая рука сжалась в кулак…
Вскоре доктор Туиллс вышел из-за ширмы, выключил лампу и медленно спустил закатанные рукава. Лицо его оставалось бледным, а уголки рта были опущены.
— Он будет жить, — сообщил врач. — А, вижу, вы нашли поднос! Поставьте его туда. У вас есть сигарета? Старик был на волосок от смерти.
Он устало сел, наполняя легкие дымом.
— Это был… — начал я.
— Да, яд. К счастью, именно тот, что я думал. Необычный и чертовски опасный, мистер Марл. Если бы я ошибся… — Туиллс махнул рукой, и его глаза прищурились под стеклами очков. — Гидробромид гиосцина. Смертельная доза — от четверти до половины грана. Сначала он вызывает возбуждение и нечто вроде бреда, потом зрачки парализуются, рот и горло пересыхают, далее наступают сонливость, обморок, полный паралич и смерть через несколько часов.
— Никогда не слышал о таком яде.
— Естественно, ведь это не обычное лекарство. В медицинских целях его никогда не применяют перорально — только в виде подкожных инъекций в очень маленьких дозах, как мощное успокоительное при маниакальном состоянии, менингитах или белой горячке. Не более двух сотых грана.
Он уставился на кончик сигареты.
— Тогда как…
— Каким образом кто-то в доме получил доступ к яду? Понимаете, — вздохнул доктор, — у меня имеется пять или шесть гран.
Глава 4
ГИОСЦИН В СИФОНЕ
Мне казалось удивительным, что это тот самый робкий и рассеянный человечек, который недавно приходил в библиотеку поговорить с судьей Куэйлом. Внешне он не изменился, но мышиные глазки за толстыми стеклами очков в роговой оправе смотрели на меня насмешливо. Наморщив лоб, отчего светлые, коротко остриженные волосы двинулись взад-вперед, доктор Туиллс весело улыбнулся:
— Разумеется, я невиновен, мистер Марл. В противном случае стал бы я так быстро оживлять его? Я только имел в виду, что яд принадлежал мне. Когда я работал в больнице Бельвю, то часто пользовался им в психиатрическом отделении. Конечно, его может раздобыть только врач. Насколько я знаю, ни один аптекарь им не торгует.
— И ваш запас…
— Исчез. Я обнаружил это только сегодня вечером. Произошло то, чего я опасался. — Он тяжко вздохнул.
— Почему?
Доктор Туиллс сделал нетерпеливый жест. В его голосе послышалось почти детское раздражение.
— Бросьте, мистер Марл! Вы не хуже меня понимаете, что это означает, верно?
— Итак, — промолвил я, — будем смотреть в лицо фактам. Это выглядит как попытка убийства.
— Да. Но, слава богу, пока можно обойтись без полиции. Не вижу причины, по которой мы не могли бы сами во всем разобраться. Кто-то проник сюда — не знаю когда, так как я уже несколько дней не заглядывал в этот шкаф…
— Кабинет никогда не запирают?
— Нет. — Он добавил с внезапной горечью: — Ведь в доме нет детей. И я не практикую — это просто лаборатория. Как я сказал, кто-то проник сюда и взял пузырек, содержащий шесть гран смертельного яда. Вдобавок по дому циркулируют два других яда.
— Два других?
— Да. Я подозреваю, что произошло со старой леди, и лечу ее соответственно, ничего не говоря остальным, иначе они бы перепугались до смерти. Когда я взгляну на содержимое подноса, то буду знать точно. Кто-то в течение нескольких дней давал ей мышьяк. Я заподозрил это сегодня вечером, когда обнаружил пропажу гиосцина. Как вам известно, отравление мышьяком не бросается в глаза, если у вас нет оснований его подозревать.
— А третий яд?
Доктор Туиллс погасил окурок, попросил другую сигарету и зажег ее.
— Это я не хочу обсуждать, — ответил он, нервно хмурясь на ширму. — Кто-то имеет планы в отношении старой леди и… но я сначала должен убедиться. Ради бога, давайте обойдемся без скандала!