— А слышали что-нибудь еще?
— Может быть, я слышала шаги. — Сиделка сдвинула брови. — Но я не могу в этом поклясться. Я подумала, что это мисс Куэйл ходит внизу, и забыла об этом.
— Три часа… — промолвил Сарджент. — Примерно в это время умер доктор Туиллс.
Мы молча стояли в темном коридоре, и каждый из нас по-своему представлял картину происшедшего. Вскоре к нам присоединился доктор Рид, кивком выразив удовлетворение состоянием пациентки. Сиделка вернулась в комнату, а мы начали спускаться вниз. Ни Сарджент, ни я не упомянули коронеру о новой информации — возможно, опасаясь, что он снова проскрипит: «Чепуха и вздор!», а мы оба уже устали это слушать.
Мэтт встретил нас в нижнем холле, явно изнывая от любопытства, и вместе с нами направился в кабинет доктора Туиллса. Газовая лампа под зеленым абажуром все еще горела на центральном столе. Судья Куэйл сидел рядом в кресле, с одеялом на плечах и подушкой под головой. Дрожащими пальцами он подносил к губам чашку с куриным бульоном, а когда мы вошли, вздрогнул всем телом. Судья был небрит; длинные серые пряди волос свисали на уши, как у женщины. На худых, покрытых пятнами руках, держащих чашку, синели вены. Мэри, стоя позади кресла, взбивала подушку под головой отца, но при виде нас отошла к одному из застекленных шкафов на другой стороне комнаты.
— Садитесь, джентльмены, — проскрипел судья, указав чашкой на стулья. — Мне уже лучше.
— Будь осторожен, папа! — предупредила Мэри, злобно глядя на нас. — Они всех доводят до безумия, а я не хочу, чтобы ты расстраивался.
Судья громко чмокнул губами. При этом его лицо стало еще длиннее. Он властно повернулся к дочери:
— Уходи, Мэри. Оставь меня. — Она колебалась, и судья стукнул по подлокотнику кресла. — Слышала, что я сказал, или мне нужно повторить? Уходи!
— Хорошо, папа.
Судья сердито смотрел ей вслед, потом перевел взгляд на нас:
— Вы должны рассказать мне все, джентльмены. Я знаю, что меня пытались отравить. Это меня не удивляет. Будь я крепче… — его голос дрогнул, — я бы выбил из них правду. Но я слаб — очень слаб.
— Они убили Туиллса, судья, — сказал доктор, откинувшись на спинку стула, — и пытались убить миссис Куэйл.
— Да. Я не поверил, доктор, когда Уолтер рассказал мне об этом вчера вечером. Он пришел в библиотеку — помните? — Судья Куэйл посмотрел на меня, словно вспоминая события многолетней давности. — Он сказал, что миссис Куэйл повисла на его руке и твердила: «У меня страшные судороги! Думаю, меня…» — Судья прикрыл глаза ладонью. — А теперь и Уолтер мертв. Не могу в это поверить.
— Кто это сделал, судья? — спросил коронер. Казалось, Куэйл не слышал вопроса. Его голова поникла, а покрасневшие глаза шарили по полу.
— Почему вы молчите, судья? Мы все знаем. Голова медленно поднялась… На лице застыл страх.
— Я имею в виду преследование, — продолжал Рид. — Кто-то в доме не дает вам житья. Джо говорит, что он все выяснит. Почему бы вам не рассказать нам все?
Судья посмотрел на меня и заговорил неожиданно резко:
— Вы им проболтались? Хотя нет, вы ничего не знали. Но моя семья не знает тоже. Все скрыто во мне…
— Похоже, они все знают, — заметил Сарджент.
— Когда мне понадобится ваше мнение, сэр, я скажу вам об этом. Слышите? — Старик с презрением посмотрел на окружного детектива, чеканя слова. Потом его усталые глаза устремились на наши лица. Он пытался отогнать страх, но безуспешно…
— Тем не менее они все знают, — сказал коронер. — Черт возьми, не разыгрывайте перед нами шекспировскую драму! Мы не лжем. Если вы, как маленький мальчик, боитесь кого-то, завернувшегося в простыню, боитесь этой белой мраморной руки…
Судья попытался глотнуть бульон, но его рука задрожала так сильно, что ему пришлось поставить чашку. Он сердито уставился на нас:
— Кто вам рассказал о…
— Белой мраморной руке, — закончил фразу коронер, смакуя каждое слово. — Вы не можете даже произнести это? То, о чем знает вся семья.
— Они все в этом участвуют, — быстро забормотал судья. — Но я с ними справлюсь. Я покажу им…
Судья тяжело дышал, и я боялся, что он снова потеряет сознание. Но коронер не сводил с него маленькие блестящие глазки.
— Слушайте! — Судья Куэйл взял себя в руки. — Здесь произошли убийство и попытка убийства. Я не пожалею сил, чтобы разоблачить того, кто это сделал. Если у вас есть ко мне вопросы, джентльмены, я готов. Но поймите раз и навсегда: я не желаю, чтобы другая тема упоминалась снова.
Спорить было бесполезно. Рид вел себя глупо, сверля, как плохой дантист, нервы со скрежетом, который почти что можно было слышать. Он явно пытался проверить какую-то свою теорию, независимо от убийства. Пришло время вмешаться.