— Следовательно, ваш сын пользовался правами поверенного?
— Да. — Судья не проявлял раздражения, но его пальцы начали постукивать по краю стола. — Как я сказал, вы должны обратиться к Мэттью. Я так долго занимался литературной деятельностью, что потерял контакт…
Сарджент глубоко вздохнул и подошел ближе.
— Кстати, о литературной деятельности, судья, — осторожно произнес он. — Насколько я понимаю, вы написали книгу и хотели показать рукопись мистеру Марлу?
Презрительное выражение, которое судья демонстрировал этим утром, говоря с Сарджентом, вернулось на короткое время.
— Это правда. Но я не понимаю, как это может интересовать вас, мистер Сарджент.
Ответ звучал учтиво, но, тем не менее, был подобен удару хлыстом. Впервые — один Бог знает почему — ему удалось по-настоящему разозлить окружного детектива. Сарджент подождал, пока сможет говорить спокойно.
— Все же это интересует меня, судья. Я иногда читаю книги. Когда вы ее закончили?
— Вам это необходимо знать?
— Да. — Светлые глаза Сарджента прищурились.
— Моя дочь Мэри отпечатала окончательный вариант последней главы два или три дня назад, — с иронической усмешкой ответил судья Куэйл. — Если вас это так интересует, мистер Сарджент, позвольте показать его вам.
Он выдвинул ящик стола.
Мы молча склонились вперед, и судья, должно быть, почувствовал напряжение. Но он не поднял голову, и мы слышали, как его руки шарят среди бумаг с шорохом, как змеи в траве. В библиотеке темнело. Горы за окнами стали пурпурными. На заправочной станции мерцали огни. Было так тихо, что до нас доносились звуки автомобилей, мчавшихся по шоссе.
Руки судьи продолжали машинально перебирать бумаги, хотя он уже закончил поиски и сидел, склонив голову, так что мы не могли видеть его лицо.
Молчание становилось невыносимым. Наконец руки прекратили шуршать бумагами и безвольно опустились. Голос Сарджента прозвучал в тишине слишком громко:
— Возможно, вы положили рукопись в другое место, судья.
— Чепуха и вздор! — фыркнул Рид. — Вы можете все написать заново.
Судья Куэйл неожиданно поднялся. Его руки сделали быстрый яростный жест и опустились вновь. Он стоял неподвижно на фоне темнеющего окна — силуэт без лица.
Чей-то стул скрипнул. Долговязая фигура медленно двинулась от стола к двери и словно нехотя повернулась. Невидящий взгляд устремился на горы.
— Боюсь, вы не понимаете, джентльмены, — заговорил судья хриплым, но спокойным голосом. — Меня не волнует пропажа рукописи. — Он повернулся спиной к нам и взялся за дверную ручку. — Но они, должно быть… очень сильно ненавидят меня.
Дверь закрылась. Мы услышали тяжелые шаги старика, медленно бредущего через холл.
Снова наступило долгое молчание. Эхо странных слов судьи повисло в сумерках, царапая нам нервы. Сарджент оставался у стола, слегка склонив седеющую голову.
— Ну… — произнес наконец коронер. Он попытался фыркнуть, но не достиг успеха.
Окружной детектив поднял голову.
— Я не ел с утра и проголодался как черт, — буркнул он. — Пожалуй, я съезжу в город перекусить. — После паузы Сарджент некстати добавил: — У меня два сына. Один из них в Аннаполисе… Отвезете меня в город, док?
Росситер все еще сидел в кресле. Он не шевельнулся, когда я вместе с Ридом и Сарджентом направился к двери. Рид затянул шарф, как человек, намеревающийся повеситься, надвинул на глаза шляпу и вышел заводить машину. Сарджент заверил меня, что скоро вернется, и рассеянно пожал мне руку, выглядя почти комично в котелке, который был ему мал…
Старый седан коронера затарахтел по подъездной аллее. Я стоял на веранде, с удовольствием вдыхая холодный воздух. Кусты плавали в сумерках, как в грязной воде, но на западе было еще светло, и деревья казались гигантскими. Красноватые отсветы касались высохшего бассейна, его белого дна и каменного парапета. На шоссе мелькали огни автомобилей. Печально прогудел клаксон, затем послышался скрежет, когда кто-то переключил скорость.
Я ходил взад-вперед по веранде — мои ноги постукивали по бурым половицам. Порыв ветра сдул с досок тонкий слой снега. Вместе с темнотой усиливалось чувство страха — интересно, почему?
Я перестал ходить и повернулся. Какое-то мгновение я был готов поклясться, что кто-то находится на тенистой лужайке рядом с чугунной собакой, стерегущей подъездную аллею. Я присмотрелся, но не смог ничего разглядеть. Было жутковато воображать чьи-то глаза, наблюдающие за мной из-за фигуры собаки. Какой-то огонек скользнул по земле недалеко от веранды. Он исходил не с неба…