— Он скоро встанет на ноги, сэр, — сказал я. — Думаю, Том намерен остаться дома.
Старик кивнул, словно во сне. Больше не было сказано ни слова, пока не открылась дверь, впустив Джоанну и Джинни. Вздрогнув, судья открыл глаза и обернулся. Он все еще выглядел бесстрастным, но явно хотел увидеть Тома. Взгляд Джинни спрашивал меня: «Ты рассказал ему?» Я кивнул. Джоанна с восковым лицом мялась у двери.
— Я хочу поговорить с вами, Джоанна, — сурово сказал я, подражая манере Сарджента. — Слышите меня?
— Да. О чем? Я ничего не делать.
— Мисс Куэйл сказала, что вы полировали серебро на задней веранде во второй половине дня. Это правда?
Она выпятила нижнюю губу.
— Да, правда. Я все время была там.
— И ни разу не выходили в передний холл?
— В передний холл? Выходить один раз. Мне показалось, что я слышать кого-то у парадная дверь, и я пойти посмотреть. Но это уходить окружной детектив и другой мужчина, а вы их провожать. Поэтому я вернулась.
— А вы никого не видели у двери на лестницу в подвал?
— Видела! Кто-то высунул оттуда голову — вот так. — Джоанна проиллюстрировала упомянутое действие.
Я шагнул вперед, едва не споткнувшись о ногу судьи Куэйла. Все сразу напряглись. Мой голос в наступившей тишине прозвучал неестественно громко:
— И кто же это был?
— А?
— Я спрашиваю, кто это был! Отвечайте!
— Вот она. — Джоанна кивнула в сторону Джинни.
Глава 18
УБИЙЦА
Первым звуком, который я могу припомнить после этого поразительного заявления, было гаргантюанское фырканье. Таким образом Росситер выразил свое презрение. Отойдя от окна, он выглядел весьма расстроенным.
— Я думал, что смогу остаться в стороне, — печально промолвил он. — Но, увы, это зашло слишком далеко. Вижу, мне все-таки придется дать объяснения. — Росситер посмотрел на Джинни, наморщив лоб. — Я радовался, что, по крайней мере, ты остаешься вне подозрений. Ты действительно сделала дурацкую ошибку, подойдя к той лестнице?
Джинни в упор смотрела на меня немигающими зелеными глазами, плотно сжав губы.
— Да, — ответила она. — Джефф, это первое, о чем я умолчала и на чем теперь споткнулась.
— Никто тебя не обвиняет, — отозвался я, чувствуя тошноту. — Что именно ты сделала?
— Можешь мне не верить, но я не спускалась в подвал. Я говорила тебе, что поднялась в комнату Клариссы и подумала, что она спустилась в подвал за виски. Поэтому я подошла к подвальной лестнице проверить. Я просто стояла наверху — идти дальше я не могла, сама не знаю почему. В подвале было темно и… — Она сделала неопределенный жест. — Потом я заглянула в холл и увидела уходящих мистера Сарджента и доктора Рида. Тогда я поднялась по черной лестнице к себе в комнату и не покидала ее, пока вы не позвонили в дверь.
— Но почему ты сразу не рассказала нам об этом?
В ее глазах мелькнула лукавая усмешка. Она кивнула на Росситера:
— Вот причина. Я думала, что, пока я не замешана в этих грязных историях, для нас все складывается хорошо… Конечно, с моей стороны ужасно говорить такое, но меня это не заботит. Я говорю, что думаю, и не пытаюсь ничего приукрасить. Я не хотела ни во что впутываться, раз уж до сих пор все шло как надо. Было бы чертовски неприятно, если бы подумали, будто я все это сделала. Понимаете?
— Я уже давно обнаружил, — мрачно заметил Росситер, — что именно невинные люди чувствуют себя самыми виноватыми и думают, что все за ними наблюдают. Это была глупая выходка, дорогая моя… Ты ничего не видела и не слышала? Я имею в виду, в подвале?
— По-моему, я что-то слышала, — ответила Джинни.
— Что именно?
— Звук, похожий на хихиканье. Я не была уверена, что слышу его, но очень испугалась. — Джинни дрожала всем телом и, казалось, была на грани нервного срыва. — Все это похоже на какую-то кошмарную бессмысленную шутку.
Судья Куэйл напрягся в кресле. Его глаза все еще были закрыты, но он поднял руку. Походя на старого актера, ослепленного огнями рампы, он заговорил двумя разными голосами:
— «Вы знаете содержание? В нем нет ничего предосудительного?» — «Нет-нет. Все это в шутку. Отравление в шутку. Ровно ничего предосудительного».[36]