— Топориком? — невольно вскрикнул я.
Том кивнул. И громко высморкался, вытерев нос полинявшим рукавом.
— А няня сказала, что однажды ночью рука придет и задушит его.
— Но ведь это случилось в детстве! — с отчаянием воскликнула Джинни.
— Судья почти не вспоминал об этом, пока дьяволы не начали его тревожить, — сказал Росситер. — Но это крепко застряло у него в голове благодаря заботам няни. Потом он потерял деньги, семья стала распадаться. А затем начал употреблять морфий…
— Как давно? — спросил я.
Росситер неловко переминался с ноги на ногу.
— Мне не хочется говорить об этом, но вы наверняка знаете, что человек начинает принимать морфий не в инъекциях, а в порошках, как успокоительное. Он не вводит его подкожно, пока…
— Пока? — подсказал я.
— Пока морфий в порошках не утрачивает эффект… Конечно, все это догадки. Я не пытаюсь никого оскорбить. Думаю, судья начал принимать морфий, когда лишился денег и стародавние гоблины стали возвращаться. Потом он поссорился с Томом, и это его доконало. Вспомните, как он себя вел, и вы поймете, что это единственно возможное объяснение.
Ветер за окнами усиливался. Росситер бродил по комнате, опустив голову.
— Лучше бы я никогда в это не ввязывался, — пробормотал он.
После долгой паузы Джинни заговорила странным тоном:
— Значит, та ночь, когда Том валял дурака, была единственным случаем появления руки?
— Да. Остальные случаи были плодом воображения судьи и результатом морфия.
— Но Мэри видела…
— Нет, — хриплым голосом прервала сестру Мэри. Мы повернулись к ней. — Я солгала, — продолжала она. — Я слышала, что Джефф занимался полицейской работой, и боялась, что он явился сюда играть в детектива. Поэтому хотела выведать, что он об этом думает, не рассказывая ему лишнего. В ту минуту, когда я увидела тебя, Джефф, я подумала, что папа сам послал за тобой, и испугалась скандала…
Я вспомнил ее перепуганное лицо в холле, когда она впустила меня. Джинни переводила взгляд с сестры на меня.
— Выходит, эти убийства не имеют ничего общего с рукой?! — воскликнула она.
— Боюсь, что нет.
— Но каков же мотив…
Росситер повернулся. Его лицо было бледным.
— Я вынужден рассказать вам, — отозвался он. — Мотивом были деньги.
В моей голове шевельнулось ужасное подозрение — вначале неясное, но постепенно обретающее форму, как лицо, полускрытое занавеской. Джинни отшатнулась, прижав руку ко лбу.
— А где… Мэтт? — запинаясь, спросила она.
Мэри вскрикнула. Росситер тяжело шагнул вперед, и светильники звякнули. Казалось, они отбрасывают яркое пламя, озаряющее наши тайные мысли. Рояль походил на массивный лакированный гроб в этом белом морге.
Потом я осознал, что кто-то кричит. Это был зов, негромкий, но настойчивый и словно приближающийся к нам, как темная фигура в сумерках.
Пробежав мимо меня, Росситер распахнул дверь гостиной. Теперь мы четко слышали голос. При тусклом свете бра на стенах холла мы увидели на верху лестницы сиделку в ее белой униформе.
— Пожалуйста, пусть кто-нибудь поднимется сюда! — Она старалась не повышать голос, но в нем было слишком много ужаса. Ее белая рука на перилах походила на мраморную… — Миссис Куэйл пошла в ванную, и я не могу до нее докричаться. Возможно, нам придется взломать дверь.
Белые пальцы дергались. Убийства подорвали и нервы сиделки. Какой-то момент Росситер стоял неподвижно, глядя вверх, — его причудливая тень падала поперек холла. С растрепанными волосами и широченными плечами он походил на викинга. Его голос глухо прозвучал в коричневом склепе холла:
— Убийца где-то бродит…
В библиотеке послышались грохот и крик. Росситер метнулся к двери, словно намереваясь сорвать ее с петель. Я находился позади него, когда он открыл ее.
Только один газовый рожок горел желто-белым светом. Судья Куэйл с окровавленным лицом стоял за столом. Он непонимающе посмотрел на нас, потом его глаза скрыл поток крови. Прежде чем упасть, он указал на статую Калигулы. За ней что-то шуршало. Кто-то там прятался…
Росситер твердым шагом направился к статуе. Под моими ногами хрустели осколки бутылки бренди, которой воспользовались как оружием. За статуей Калигулы скрывался убийца.
Склонившись вперед, Росситер протянул руку в тень.
— Лучше выходите, миссис Куэйл, — сказал он. — Ваша работа окончена.
Эпилог
ЧАСЫ ЗАКАНЧИВАЮТ БИТЬ
Часы пробили восемь. Эхо замирало на тихих венских улицах. В голове у меня на мгновение ожили зловещие образы из написанных мной страниц, которые теперь лежали под рукой у Росситера. Хотя бой часов прекратился, воздух еще трепетал, словно от чего-то давно минувшего и проклятого…