Расчет Майки был вполне логичен: папуля прибежал домой, явно рассчитав, в какой момент заявиться и застать жену в постели с соседом, чтобы оба не отвертелись. Майка этого цирка не видела, потому что находилась в школе, как на иголках сидела за партой, но вот примчалась… а дома все как прежде. Серьезно, как будто ничего не произошло, мама неспешно трудилась на кухне.
— А где папа? — осторожно поинтересовалась Майя, в сущности, проговорилась, но мать этого не заметила, ответив дочке лениво:
— Как где? На работе, конечно.
— Он не приходил… на обед?
— У них же столовая, он редко приходит.
Но этого не может быть. Записку, что ли, не читал? Майка ждала отца, как не ждут жениха после армии, и вот он пришел домой, переоделся, все сели ужинать… И ничего! Майка тайком залезла в карман его пиджака — конверта там не было. Что все это значит? Читал папочка ее донос или нет? Если не читал, куда делся конверт? Если читал, почему не орет, не бегает в припадке гнева?
Ответов не нашлось у Майи ни на один вопрос, ни на один. Она не на шутку завелась, решила еще раз попробовать собрать всех вместе, на это ушло какое-то время, конверт снова очутился в кармане пиджака отца… И ничего!
— Это ва-аще! — возмущалась доносчица. — Что он себе думает!
Она в третий раз подбросила конверт. Стоило бы посмеяться, но Майя ничего не понимала, поэтому ей было не смешно. А вечером после ужина в ее комнату вошел отец и присел на край кровати. Дочка не помнила, когда последний раз он приходил, конечно, ее раздирало любопытство — чего ему надо? А он молчал, потирал колени, глядя в пол, и молчал.
— Как учеба? — спросил папочка первый раз за много лет.
— Четверки-пятерки, — ответила она.
Снова наступила пауза, но пришел-то папуля не по поводу учебы единственной дочери, иначе не мялся бы, как нашкодивший ученик. И вдруг гром среди ясного неба раздался, хотя отец произнес тихо уставшим голосом:
— Прекрати подбрасывать письма с кляузами.
— Я? Письма?.. Какие кляузы? — запаниковала Майя. — Я не…
— Вот эти…
Отец достал из кармана мятые конверты и кинул на кровать, нет, не злобно кинул, а вяло, с брезгливой миной на лице. Майя не сдавалась:
— Это что?
— Буквы ты вырезала из наших газет и журналов, мы их выписываем и получаем, — остался к ее изумлению спокойным отец, вынул из кармана журнальчик и кинул его к письмам. — Нашел в сарае, где лежат старые журналы и газеты. Отсюда ты вырезала буквы и слова.
Да-а… Промашка вышла. Майка отнесла журнал в сарай, собиралась выбросить позже и забыла. Тем временем отец пошел к двери, взявшись за ручку, замер и, не оборачиваясь, сказал:
— Никогда так не делай, никогда. А продолжишь в таком духе, однажды тебе накостыляют. Помни: никогда.
Вот это финт отколол папа! Значит, ее сообщения он читал! Читал все три раза. И вместо того, чтобы метать гром с молниями, предпочел унизиться, промолчав, а ведь ему наверняка неприятно, что его жена шлюха.
— Лгут все, — сделала вывод Майя.
В ее интонации слышались радостные нотки, потому что вывод снимал с нее все ограничения, именно этого она втайне желала. И задумалась: а что бы такое попробовать из нехорошего, запретного, неприличного?
— Кися! — вспомнила Майка и улыбнулась. — Кися…
Замах все же перекрыл мгновенное воспоминание, она видела отчетливо сталь, так как яркий свет от дисплея звонившего смартфона достаточно четко обозначил человека в балахоне. Он отвлекся на звонок. Но у Майи уже не хватало силенок вскочить ради новой попытки убежать, не хватало смелости, не хватало уверенности. При всем при том она, превозмогая боль, что ей всегда удавалось, и чувствуя, как через рану уходят силы, приподнялась на локте, чтобы улучить момент и снова попробовать… Еще бы один шанс… Но получила удар рукой в плечо, отчего упала на спину.
— Зачем… — завыла она. — Почему-у…
Балахон отошел, послышался щелчок выключателя, одновременно со щелчком загорелась лампа под абажуром на прикроватной тумбочке. Затем убийца вернулся и наклонился над Майей максимально низко, чтобы жертва, которая обездвижена, наконец рассмотрела, кто пришел к ней, и поняла перед смертью — за что. Ее щеки коснулось дыхание мучителя, она приоткрыла глаза, сквозь слезы отчаяния проступили черты… мутные черты… туман мешал рассмотреть… да и Майя сама себе мешала, потому что расставалась с собой. Ее путь заканчивался так глупо, успешный путь, который она выстроила еще тогда …