– Пыф! Хотя бы без жертв. Спасибо и на этом, хозяин.
***
Всё началось с того, что в одну лунную ночь было совершенно преступление. Жизнь – несправедливая штука. Казалось бы, ты никому не желаешь зла, но стечение обстоятельств делает тебя помехой в чьих-то планах.
Виридис оглянулся на тёмный переулок. Преследователь был неподалёку. Вот он проскользнул в небе, освещённом светом звёзд. По острому лезвию пронёсся игривый огонёк.
В эту ночь было светло. Ничто не предвещало трагедии. Когда жизнь обычного проводника прервалась, звёзды продолжали светить столь же ярко, а ветерок-свистун приподнимал грязь улиц.
Убийца не испытывал угрызений совести. Он совершил необходимый проступок, считая любой риск и любую смерть ничем по сравнению с конечным итогом его миссии. Подобным образом и стираются границы совести, уверенному в своей правоте субъекту не страшна нравственная сторона жизни. Он сам есть нравственность.
Главное достижение убийцы – это внезапное появление там, где меньше всего его ожидали встретить. С позолоченным вместилищем наперевес по коридорам непреступной горной тюрьмы брёл Диодор.
Он появился в деревне на Востоке на неделю раньше Теламона. Мужчина не имел к проводнику ни малейшей претензии, но пойти с Хели мог лишь один.
Диодор торопился: неизвестно насколько быстро Филипп выберется из плена иллюзии. Но если бы Диодора волновала только эта проблема. Он чувствовал, что сердце его отбивает бешеный ритм не из-за адреналина. Диодор стал гораздо трусливее, чем раньше, только теперь он не боялся внешних угроз, он страшился борьбы внутри него самого. Он чувствовал, что кровь в его жилах медленно закипала, а неразборчивые удары сердца отдавались в ушах. Приближался очередной приступ, способный без всяких усилий привести виридис к поражению. В итоге пропадёт не только его иллюзорный мир, но и оборвётся жизнь. Ведь с таким как Диодор никто не собирается даже вести переговоры. Он совершил уже слишком много поступков, незаслуживающих прощения.
– Всё или ничего, – подбодрил себя мужчина.
Тем временем смотритель тюрьмы бил себя кулаком в грудь:
– Ха! И чего они как откопанные муравьи переполошились?! Боятся гнилокровую тварь, пуще Красного клана. Пусть посмеет сунуться! Я ему устрою! Мимо меня и моль не пролетит, – уверял он своего товарища, который скептически улыбнулся.
Скрежет металла напугал хвастуна. Многометровая стена обрушалась абсолютно неожиданно, раздавив напарников, как жуков. На поверхность стены звучно упало вместилище, в таких обычно транспортировали пленных. Мозолистая рука с болячками смахнула выступивший на лбу пот. Он уже сбился со счёта разрушенных стен, заблудившись в лабиринтоподобных комнатах. Диодор был твёрдо убеждён, что даже сами стражи не раз и не два терялись в этом чуде архитектурного гения. Но вместе с тем капитан явственно предчувствовал, что найдёт то, зачем пришёл.
Тем временем в помещении у ворот.
Взгляд бледно-зелёных глаз – пять виридис с боевым кличем кинулись на чёрную стену. Жадный гуталин с превеликим удовольствием заглотил их. С теми же криками пятёрка повалилась на пол.
Взгляд бледно-зелёных глаз проскользнул по верху и низу: чернота не изменила своей консистенции.
Взгляд бледно-зелёных глаз: пятнадцать мужчин снова пропали в стене. Просто удивительно как они все поместились в одной плоскости. Благополучно попав в точку отправления, виридис падали в кучу-малу ойкая и ахая. Филипп стукнул кулаком по колену. Во всеуслышание он стал бранить растяп, окружающих его, как мухи окружают навозную кучу. Расстегнув парадное платье, Филипп со злостью отшвырнул одежду. Наблюдая за тем, как советник топчет свои вещи, подчинённые более рыпаться не решались. Филипп вздохнул – в этот раз на стену целым скопом напали двадцать штук.
– Малоумные!
К Филиппу неуверенно подошёл виридис с капитанским званием. Мужчина улыбнулся ему и кивнул с видом тех, кто находится в безвыходной ситуации и верит, что следующая новость будет таким же говном.
– Не волнуйтесь, господин советник Филипп, ведь ловушки ему не обойти.
На что Филипп улыбнулся истерически:
– Я сейчас тебя брошу, – кивая в сторону стены, – поймаю и буду так забавляться, пока ты дышишь.
***
Существуют толстокожие типы, которых не трогает и плач ребёнка. Обычно подобных типов не жалуют и обходят стороной, потому что вызывают они лишь отвращение. Ничего не требуя взамен, они упиваются своими проблемами и скрываются за семью печатями недосягаемости от всяких душевных поползновений в их сторону. Вряд ли таким можно родиться. Ведь не встречаются дети, нежелающие ласки. Толстокожие броненосцы приобретают броню из-за обстоятельств. Но сверх силовой защиты у броненосцев не существует. Где-то непременно найдётся брешь в обороне, которая постепенно умудрится и разъесть доспех неприкосновенности. Всё лишь вопрос времени. И вот пред нами уже не боец, перед нами жертва, которая и жалости не заслуживает. Подобная история приключилась и с Софией.