Не смотря на то, что снег залепил глаза, но встреча старых товарищей была предрешена. Сквозь серую пелену Филипп увидел Диодора. И вдруг все члены виридис потяжелели, и он не смог сразу же двинуться в атаку и наброситься на хозяина со спины. То было чувством долгожданной встречи и вины одновременно.
Услышав тяжёлое дыхание, доносившееся позади, яркоглазый виридис неспешно повернулся. Филипп был совершенно таким же, как и прежде, только на его лице застыла маска растерянности.
Почему-то в памяти князя всплывала их первая встреча, когда запуганный молодой виридис бросил вызов настоящему преступнику. И даже в тот момент неописуемого страха в глазах Диодора было больше жизни, чем сейчас. Пустой взгляд, устремлённый на него, ошарашил Филиппа. Взгляд чудовища перед ним ни капельки не походил на взгляд его старого хозяина. Запыхавшись, Филипп произнёс:
– Вы умерли. Вы умерли. Умерли. Слышите? Я, я должен поступить верно. Простите, простите меня за это.
Диодор молчал. На сердце ему стало грустно. Он хотел бы сказать: зачем же ты себя так измучил, старый пёс? Из-за кого? Из-за меня – того, кто этого не достоин? Но вряд ли бы ему удалось внятно произнести хоть что-то. Ведь каждое слово доставалось капитану с большим трудом. Да и если Филипп услышит его мерзкий голос, то наверняка окончательно впадёт в отчаянье. Диодор не может впутывать в свои проблемы Филиппа. Теперь он только сам принимает решения и в состоянии помочь себе лишь он один. Отныне и навсегда Диодор изменился и как жить, и что делать теперь лишь в его собственной власти.
Отстегнув ремни вместилища, Диодор приготовился. Он слишком хорошо знал Филиппа, как и то, что тот будет действовать голыми руками. Вместилище станет для капитана большой обузой, но потерять его нельзя. И в самом деле, Диодор оказался в затруднительном положении. Он не хотел убивать Филиппа, но если так решит судьба, то так тому и быть. С подобными мыслями у себя в голове, Диодор слыл настоящим эгоистом. Он не побоялся замарать руки в крови друга, что уж говорить об остальных?
Чёрная гробина перевернулась в воздухе, заслоняя Филиппу противника. Виридис не ожидал, что в ход пойдёт «ценный груз». Почти потеряв равновесие, князь отшатнулся. Такая здоровая штука в руках виридис могла без особого труда сломать пару рёбер, если не размозжить голову. Но древнее вместилище достаточно громоздкое сооружение, не предназначенное для единоличного переноса. Однако Диодор (как предполагал Филипп) долго тащил на своём горбу сию ношу, что уже было невероятно. Поэтому вместилище, зависшее в вертикальном положении над обледенелой землёй, не ввело Филиппа в полнейшее недоумение, как и Диодор по-лягушачьи устроившийся сверху.
Раньше Филиппу никогда не доводилось видеть того, чтобы Диодор не скрывал истинный цвет своих глаз. Хозяин всегда боялся его и утаивал так ловко, что порой Филипп и забывал о гнилой крови сына Тэрона. Теперь же либо Диодору стало всё равно, либо он не мог справиться с ними. В своём изношенном балахоне с бесстрастным лицом, Диодор был похож на демонов, которых так боялись люди. До того его стеклянный взгляд пугал Филиппа, что бывший слуга покоробил сердцем. Словно бы ожидать от Диодора можно было всякого. А когда ты не знаешь того, что может произойти даже в перспективе, то теряешь хладнокровие. Филипп не понимал живой ли виридис перед ним или тот уже сама смерть. А со смертью кулачные бои невозможны априори. Диодор стал кем-то другим. Где же это было видано, чтобы хозяин создавал хотя бы грошовую иллюзию? Теперь же ему по зубам, вероятно, были не только гроши. Филипп списывал всё, что пугало его на гнилую кровь, убившую сознание хозяина. Тут, к удивлению Филиппа, «лягушонок» спрыгнул и со скоростью гепарда исчез в белой мгле, прихватив обузу.
– Стой! – спохватился желтоволосый князь.
Оторваться от Филиппа, было даровано только баловням фортуны. Наблюдая ни одну главу засим героем, верный читатель знает, что Диодора к таким везунчикам и не припишешь. Диодор наткнулся на Филиппа, готовый поклясться, что его оппонент появился из-под земли. Тигриной хваткой Филипп вцепился в кадык бывшего капитана, и если бы тот не был ловким, то сто процентов захлёбывался бы кровью. Как назло вместилище перевесило Диодора в столь ответственный момент, и он, уклоняясь от тигриных «когтей», завалился на спину вместе с гробиной. Он болтал ногами, как жук, осознавая, что сотворил большую ошибку, надев и второй ремень. Ремни прижали Диодора, намертво припаяв того к вместилищу. У него не было и пары секунд, чтобы выйти из возникшего положения.