И вот Диодор уже ничего не видел перед собой, полностью задавленный тонами себя же. С каждым новым стуком сердца в нём просыпалось то, с чем бороться не имело больше никакого смысла. Зверь, зверь восставал в нём. Зверь рвал и метал, он требовал того, что принадлежит ему по праву, зверь желал того, что убегало от него.
София пролетела среди деревьев и вылетела к чёрному небу. Она стремилась улететь выше и выше к самым холодным звёздам. Но полёт её был недолгим, ибо огромное подобие руки поймало её как птицу в сочок. Виридис истошно закричала, схватившись за кожу, напоминавшую прутья клетки. Клетка опускалась на землю. Упав на неё мёртвым грузом. Страшный конец для княжны приближался с ненормальной скоростью. Всё ближе и ближе. София истерически засмеялась, понимая всю неотвратимость ситуации:
– Не сбежать, – прохрипела она и стала ждать.
Плоть Диодора закрыла небо. София заворожённо таращилась через отверстия клетки. Плоть жила, шевелилась и росла. Оказавшись запертой в столь опасной субстанции, виридис слышала, как бьётся сердце Диодора. В ужасе София упала на колени и закрыла голову. Её окружала такая злая аура, что и попытаться противостоять ей, было бы грешно.
Вдруг словно по велению волшебной палочки клетка отодвинулась. София встала на ноги. Издалека что-то приближалось к ней. Виридис решила бежать в противоположную сторону, но стена из сухожилий преградила ей все возможные пути к отступлению. Загнанная виридис продолжала метаться. Но тут за ногу её что-то ухватило. Задрыгав ногами, княжна попыталась стряхнуть с себя органику, рьяно отрывая её, виридис взвизгнула, понимая, что ногу её опутали жилы. Крепкие, как железные канаты, они не позволяли девушке сдвинуться с места. Узы, сковавшие её, спускались к княжне отовсюду, будто змеи. Они схватили обе её руки и натянулись, лишая способности даже брыкаться. Сообразив, что поделать ничего нельзя, София безвольно повесила голову на грудь. Всё что остаётся – смириться и ждать.
Какой же пугающей штукой оказалось для Софии это двоекровие! На что же она, дура, рассчитывала?! Недаром двоекровие запрещено. Теперь, повиснув на жилах, княжна рыдала как дитя и кляла себя, на чём свет стоит. Но тут ужас её стал неуправляем, и она пронзительно завизжала. Её визг заглушал неровный ритм, бьющего сердца живого города из плоти, возникшего посередине леса. С каждой секундой удары приближались. Пока перед Софией не предстало в несколько раз больше неё сокращающееся кровавое сердце. Вырастающее из переплетений гигантских сосудов, сердце уверенно двигалось к девушке. На сердце что-то притаилось. Это что-то сидело на нём. И лучше бы София ослепла, и ничего не видела. Словно клещ к сердцу присосалось виридисо-подобное существо. Оно карабкалось по органу и силилось подползти к Софии.
– Нет! Убирайся! Оставь меня! – взмолилась княжна в последний раз. Она отодвигалась от существа, которое жадно смотрело на неё таким ярко-зелёным цветом глаз, ядовитым и не приятным цветом, таким, который принадлежал лишь одному виридис – гнилокровому. Глаза его были совершенно такими же, как и слезившиеся глаза Софии. Раскачиваясь и изворачиваясь, княжна пыталась отодвинуться, но тщетно. В шею её вонзились острые зубы. Жизнь покидала её вместе с потоком красной жидкости, которую жадно глотало существо. Тогда даже София не задумалась, отчего не обратилась в чёрный песок. Да и кому в подобном положении придёт в голову думать о чём-то столь неважном?
***
С немым изумлением на лице Хели смотрел на исполинского монстра, выросшего посреди леса. Вплоть до его старой кромки возвышался живой и дышащий, вдобавок и подёргивающийся объект, раздавивший или поглотивший сотни деревьев. Освещаемый светом полумесяца, этот исполин внушал ужас. На протяжении сотни метров вокруг монстра не было ничего кроме чёрной и вымершей земли.