Так Диодор получил полную власть над княжной, намертво запугав. Он достиг успеха. Он победил саму ведьму. Но как бывает со всеми слишком успешными, наш Диодор зазвездился или, если выражаться точнее – потерял бдительность. И когда Диодор выходил подышать свежим воздухом, то вернувшись, с досадой обнаружил, что София сбежала от него.
Но он нашёл ведьму в считанные часы. Ведь он был совершенным охотником, а жертва у него была всего одна. Правда, как говорят в народе – доведённая до ручки. И поэтому, когда Диодор встретил в лице Софии отпор, а уже не безропотное подчинение, то капитан впал в ступор.
Когда личность находится в тупиковой ситуации, особенно по собственной глупости, то лицо неудачника полосует пополам улыбка досады. Так случилось и с Диодором. Смеясь под стать рою насекомым, своим навсегда охрипшим голосом, мужчина был настолько истощён, находясь в постоянном нервном напряжении, что даже сам себе он казался смешон. И не удивительно! Диодор постоянно крутил у себя в голове думы о том, как бы не убить Софию ненароком, отгрызя его что-нибудь лишнее. Поскольку тогда в скором времени, и капитан мог умереть. Ему требовалась всё новая и новая кровь, чтобы задушить яд Эвдокии.
Мужчина уразумел и без всяких подсказок, что заставило эту сумасшедшую жрицу мчаться от него как ошпаренную. И он осознавал, что, может быть, где-то стоило и вести себя чуточку мягче. Хотя о чём Диодор только думает! Он поступал правильно, и только так и можно было делать! К тому же София его изводила! Совсем неприятно было терпеть её общество! Когда он смотрел на девушку сейчас, то буря гнева повторно поднималась в нём. Диодор через силу обуздал свой гнев. Он ни разу не пытался заговорить с ней. Однако метод зубов и воли пройдён, следует перейти к диалогу из слов.
– Как же ты меня достала! – заявил он. – Чего ты ещё от меня хочешь, а? И не глупо ли сбегать от меня? – мужчина взбесился и его затрясло. – Чего ты уставилась?! Перестань уже корчить из себя саму невинность! – не выдержал он. – Это я здесь жертва! Я! – Диодор шагнул к княжне, но она вжалась в дерево. Её лицо так и говорило «ты мне противен и лучше бы ты сдох». Она смотрела на него как олень на волка. Его отвратительный скрипучий голос её совсем огорошил. Такие голоса не должны принадлежать вообще кому-либо из живых не то, что мужчинам. В представлении Софии так способны говорить только монстры и никто более на всей Земле.
– Тебе что, нравиться делать меня виноватым?! Отвечай! Отвечай, я сказал!
Если и существуют демонические облики, то капитан является демоном. Его глаза отражали в себе лучи ночи и пылали в темноте. София чувствовала, что он готов покуситься на её душу. Гримаса ста злых чертей заставили Софию буквально окаменеть. Она не видела перед собой капитана, перед ней стояла кукла, сохранившая разум, ошибка природы, пожирающая её плоть. Он не был Мастером, о котором она мечтала. Он был чудовищем.
Тут лицо Софии нахмурилось:
– Дайте мне свободу! Всё равно я буду сбегать каждый раз, пока мне это под силу.
Диодор открыл рот, но не от удивления. Эту новую мимику он приобрёл не так давно, теперь он так смешивался, смахивая на дурочка. Грызя свои пальцы (ему теперь всегда хотелось что-то грызть), Диодор не отрываясь, смотрел на Софию. Она была серьёзна, и капитан понимал, что когда-нибудь княжна и в самом деле сбежит от него очень далеко. Что-то нужно было решать здесь или сейчас. Время решений пришло.
– Тогда, – сказал виридис, не моргая. – Я дам тебе своей крови.
После такого заявления бывший капитан действительно вознамерился привести задуманное в исполнение. Приблизившись к жрице, он понял, что не знает, что делать: каким образом следует делиться кровью? Диодор испугался. Он настолько возвысился над этой ведьмой, что не желал упасть в грязь лицом, но самая зловонная жижа позора непременно ожидала его. Диодор рассмотрел свои руки, рассуждая, где лучше сделать порез, а может и не порез вовсе.
Когда дело явно запахло жаренным, а Диодор не шутил, София решила, что со зверьми всякий диалог не имеет смысла. Особенно когда они руководят твоей жизнью. София увидела вершину айсберга, понимая, что жизнь её завершится, от того, что чужая гнилая кровь побежит по её венам. Разве она смеет умирать такой молодой?! Когда она ещё не создала Мастера! Тогда в ту минуту страх присущий жертве исчез, уступив место гордыни.