Исис сидела возле алтаря воздаяния усопшим. Так сидят старики, потерявшие веру в будущее.
– Царица…. Мы все решили, что будем стоять до последнего, не осрамим имени Храброго Ксенона. Мы готовы даже к смерти. Мы просим дать нам Вашу силу. Все генералы согласны со мной.
Царица повернула голову со взглядом, наполненным ужасом.
– Все говоришь…. Раз так, – сказала она, – я не имею права отказывать.
Вскочив на ноги, её величественная фигура в тот же миг натянулась, как струна. И, казалось, что она рождена, чтобы править, а всё остальное существует, чтобы служить ей. Послушавшись приказа, и огонь подчинился ей, разливаясь красно-жёлтой рекой по выступам, освещая лики пятнадцати яркоглазых генералов, разделявших скорбь женщины.
– То бой последний! – закричала царица, и её глаза вспыхнули жутким зелёным светом – светом её несломленной воли.
– Не осрамим же честь наших предков! Не прослывём трусами! – подхватил генерал, пришедший вместе со светом молнии. Войны с честью и достоинством были готовы сражаться.
– Верные мои братья! – В голосе Исис ещё теплилась надежда на отказ со стороны мужчин. – Ваши жёны.…
– Предатели никого не пощадили. Наши семьи ждут нас на другой стороне. Мы в долгу пред ними за то, что задержались на этом свете. Наш выбор сделан. Настало время нашей мести.
– Что ж.… Да будет так, друзья.
Стена дворца покрылась трещинами. Не выдержав натиска извне, стена рассылалась в мелкий гравий, превращаясь в две аккуратные кучки по сторонам. В зал вошёл маленький и сутулый виридис. Он обладал вредностью и тщеславием гордеца, скверным характером и такими же манерами.
Царица посмотрела на него насмешливо и почти учтиво: – Звёзды сошлись в предзнаменовании бед! – сказала она, улыбаясь. – А чего же ещё мне ждать, если сам непобедимый созидатель дворцов покаяния пожаловал ко мне! – женщина оторвалась от земли и, поднявшись вверх, застыла в воздухе. Положив одну ногу на другую, она упёрлась на свою руку и приняла вид скучающий и надменный: – Неужто и не страшно бросать мне вызов, страж просчитавшихся?
– Да меня сюда и мешками сокровищ не заманить было.
– Однако же ты пришёл.
– Настало время, когда и такие как я больше не могут закрывать глаза на зверства, захлестнувшие наш народ. Ксенон и твоя шайка нарушила всеобщее равновесие. Вы не раз пренебрегли чужим выбором в своих тёмных делишках. Вы даже не брезгали услугами убийц. За эти проступки мне придётся покарать тебя, взбесившаяся женщина.
– Слова из уст того, кто пользуется людьми, звучат смешно. О каком равновесии может идти речь? Мир сошёл с ума? Сначала казните Кукольника, создающего смехотворное подобие нас. Ха-ха. Да как ты только посмел говорить такую ересь?! – не выдержала женщина. – Ты же сын нашей старой крови! Сын таких же, как и я! Почему ты избираешь путь слабаков?!
– Почему бы царице не спросить об этом своего сына? Какой путь он избрал для себя. Филипп смог бы вразумить….
– Не смей! Слышишь! Не смей! Заклинаю тебя! Никогда даже не вспоминай имя предателя! – тяжело дыша, царица была объята не унимаемым гневом: её тело тряслось, как при падучей болезни. В тот же миг лицо женщины стало почти безмятежным. Спокойным голосом она произнесла:
– Прикрываешься равновесием? Да кто только выдумал это гадкое слово? Ха. И нет же хитрости в их головах. Со-вет-ни-ки, – процедила царица. – Всё от того, что они дрожат от страха, как шакалы. Низшие, самые недостойные из нас! Да как они посмели вообще обратиться к Фур?! Трусы недостойны стоять у истоков власти. Впрочем, помяни моё слово – настанет день, когда они споют свою последнюю песню.
– Я смотрю на тебя и дивлюсь твоему великолепию, сохранившемуся не смотря на твои сумасшедшие мысли, и не могу забыть, что когда-то ты была могущественной виридис. И я был среди тех, кто поклонялся твоей силе; тех, кто уважал тебя. Теперь же твоё царство пало. А всё из-за того, что ты выбрала самого худшего из всех мужчин: кровожадного, немилосердного, злого. И он превратил тебя в это зло.
– Так это ты меня смеешь называть злом?
– Зло – это то, мудрая царица, чему неведома справедливость.
– Нет, зло – это то, над чем властвует сомнение, означающее трусость.
– Утрата затуманила твой разум. Зло – это ты, царица. Зло – это Ксенон, твои генералы. Зло – это всё то, что возомнило себя способным прекращать течение чужих судеб.
– В моих глазах ты – зло, храбрейший из живущих – Гиниил. Мне ведомо ещё с самых далёких времён, что ты не трус. Почему же ты пришёл сюда? Выбрался из своих пещер? Ты же жил подобно кроту, и тебе был не нужен солнечный свет. Даже когда я звала тебя, ты не пришёл на мой зов. Ты не признавал существование Совета, а тем более его решений. Теперь же ты истоптал свои ноги до кровавых мозолей. Ответь мне: ради чего?