Всеволод Георгиев
Отравленная сталь
Часть первая
Лаборатория хаоса
1. Жаркий день в июне
– Follow the white rabbit!
– Чего?
– Иди за белым кроликом!
– Чего?
– Чего-чего! Иди за кроликом. За белым.
– Каким еще кроликом?! – Артур проснулся.
«Куда идти? Ну, дела! Господи, что только не приснится!»
В комнату медленно въехало солнце и так же медленно выехало. Артур улыбнулся и раскинул руки, они свободно упали на постель. Эта свобода заставила его если не нахмуриться, то, по крайней мере, поморщиться. Он не любил, когда Людочка уезжала. Артур с тревогой повернулся к окну. Город опять накрыла свинцовая туча. Может быть, где-то и существовал голубой клочок неба, может быть, но его не было видно. Артур вздохнул.
Сразу после Пасхи 1995 года в Москву пришло настоящее жаркое лето. Гремели грозы. Раскаленное, обжигающее кожу солнце быстро высушивало мостовые. Над мостовой, как над потемневшей от воды тканью, по которой только что проехались горячим утюгом, поднимался пар, и мокрый асфальт, дымясь, снова приобретал цвет отглаженных светло-серых брюк.
Людочка убыла на несколько дней к родителям, найдя щелочку между зачетной сессией и вступительными экзаменами. В институте, где она преподавала, в общем-то, уже никому не нужную в новой рыночной действительности общую физику, щелочка была довольно узкой: здесь прием абитуриентов начинался раньше, чем в других вузах. Артур с женой ехать не мог. Из числа причин самая важная состояла в нехватке денег на поездку. С прошлого года стали задерживать зарплату. На два, на три, иногда на четыре месяца. Инфляция била по обезличенным массам сразу двумя концами: во-первых, из-за нее тот, кто платил, не мог удержаться от соблазна притормозить выплату, оставляя массы без денег, а во-вторых, за два-три месяца полученные наконец деньги изрядно обесценивались.
– Давай и ты не поедешь, – уговаривал Артур Людочку. – Давай переживем это трудное время вместе, – добавлял он с пафосом, пытаясь воздействовать на эмоции, а не на логику.
Однако Людочка хорошо знала мужа и не поддавалась на уловки.
– Нет уж! – говорила она. – Может, в следующем году вообще не удастся поехать. Я их уже три года не видела. Поживешь, хлопче, один, ничего с тобой не случится. Есть такое слово – надо, понимаешь?
– Ну, надо так надо, – уныло отвечал Артур.
– Я буду звонить.
– Не люблю разлучаться… – гнул свое Артур.
– Мы и так с тобой неразлучны, как Ландау и Лившиц.
– Как Бойль и Мариотт. Нет, как Склодовская и Кюри.
– Свисти, свисти…
За окном мерцали первые огоньки, небо теряло краски, туго натянутый гул со стороны шоссе ночным шелкопрядом бился в стекла. Солнце погрузилось по самую макушку в остывающий центр Москвы, а внизу, во дворе, образовалась синяя глубина.
Людочка, упрямо склонив лоб, уперлась им в оконное стекло. Она уедет, а отпечаток останется, и Артур не станет полировать поверхность тряпкой, он сохранит его.
Артур устроил свой подбородок на плече у Людочки, утонувшей взглядом в темном омуте двора.
– Не люблю, когда ты уезжаешь.
– Я только туда и сразу обратно, – не отвлекаясь, сказала она.
– Туда и обратно… – невнятно произнес он.
Людочка была всем, что у него есть. Всем, что у него осталось из благоприобретенного. Она была его оправданием, когда он подводил итоги и приходил к мысли, что, оказывается, жил напрасно. Для технарей-оборонщиков настало время выживать, как-то суетиться, а тому, кто не может – умирать. Некрологи с мужскими портретами регулярно появлялись на доске у входа на их предприятие. Это были его коллеги и старшие товарищи, еще молодые, им бы еще жить и работать. Они оказались не у дел, их темы и планы закрывались и отвергались, оборудование списывалось, изделия и результаты многолетних исследований отправлялись в утиль, от них самих ждали увольнения. Новое время их самих отправляло в утиль.
Людочка не понимала его терзаний, но имела законное право возмутиться: «Как напрасно?! А как же я?! Кем была бы я?! И была бы?!»
Хоть одного человека можно сделать счастливым? Не так уж мало!
За этот якорь он и держался.
Он вдруг обнаружил, что ему неинтересны другие женщины. Вряд ли романтические отношения могли поразить его новизной, а вот периоды узнавания и вероятного разочарования выглядели удручающе.
Несомненным достоинством Людочки было то, что она ничего не требовала от него. Она жила, как дышала, и Артура призывала к тому же.
Итак, Людочка уехала, пообещав звонить с почты по межгороду каждую среду.
Сегодня была среда. Артур сбросил одеяло и снова посмотрел в окно. Небо ответило ему суровым взглядом. Надо одеваться и ехать. Она позвонит ему на работу ближе к полудню.
Не так давно лабораторию Артура перевели с Самокатной на окраину Москвы. Новое здание института стали строить еще в начале семидесятых, да так до конца и не достроили.
Однако введенных в эксплуатацию площадей с лихвой хватило для приходящего в упадок института. Почти сразу после вселения лабораторию Артура ликвидировали, Артуру оставили небольшую группу, и теперь он из начальника лаборатории превратился в «вээнэса» – ведущего научного сотрудника.
Вычислительный центр, составлявший основу лаборатории, с огромными электронно-счетными машинами, которые требовали целого штата инженеров и техников, теперь легко заменяли несколько настольных компьютеров, объединенных в локальную вычислительную сеть.
Было время – нерасторопные стальные монстры мигали огоньками на пульте управления, урча поглощали информацию на внешних носителях, подпевали себе во время счета. Они занимали своими шкафами целые комнаты. За дверцами шкафов пряталась ламповые усилители, оперативная память на ферритовых кольцах и толстые, как автомобильные шины, магнитные барабаны.
Это время прошло. Резвые монстрики обладали куда большими возможностями, большей производительностью, надежностью, удобством, дерзостью. Пассионарии, рвущиеся вперед. Не так давно группе Артура поставили новые, 486-е компьютеры. И хотя фирма Intel уже собиралась прекращать выпуск 486-го, перейдя к более совершенным процессорам Pentium, для Артура и его группы они были настоящей роскошью, просто повезло. Им повезло, что первый этаж их института арендовала фирма, которая занималась продажей компьютеров. Она-то и продала институту по дешевке компьютеры на сравнительно недорогих микросхемах.
Сегодня Артур прибыл на работу раньше, чем обычно.
– Салют! – В комнату вошел Феликс и привычно включил свой старенький переносной телевизор.
– Салют! – сказал Артур и передвинул на календаре ползунок на сегодняшний день – 14 июня.
Феликс переехал с Самокатной вместе с Артуром. Теперь ему приходилось ездить на работу из своих Люберец почти на противоположный конец Москвы. Его старая жигулевская «четверка» из последних сил прыгала по московской кольцевой.
Артур, как мы помним, жил у Рогожской Заставы, на Библиотечной улице в двух шагах от метро. Ему тоже было неудобно и непривычно ездить на службу с двумя пересадками. Он избаловался, работая на Самокатной: она была совсем рядом.
Если честно, то делать на работе Артуру, кроме как ждать звонка от Людочки, было нечего. После распада СССР военные заказы сократились, заказчики задерживали финансирование, а гражданских заказов не поступало. И как доехать до работы, если зарплату не платят? Чтобы сэкономить, Артур ходил от метро пешком, получалось минут на двадцать дольше, зато бесплатно. А Феликс нашел для себя дешевый способ заправляться: прямо у бензовоза.
В свое время Артур занимался машинной обработкой снимков из космоса. Он находил невидимые простым глазом объекты, едва не получил Государственную премию за разработки по обнаружению подводных лодок. Это было тогда, а теперь основная его деятельность заключалась в том, чтобы писать рецензии на диссертации высокопоставленных военных, которые разом вдруг бросились получать ученые степени. Они не только не писали (за них писали другие), но иногда даже не давали себе труда прочитать свою диссертацию.