Выбрать главу

– Очень интересно!

– Я могу ошибаться. Но говорю как есть.

– То есть вы не находите его интересной кандидатурой?

– Интересной? Да. Надежной? Нет. Скорее важной. Потому что главная борьба будет между демократами и коммунистами, между Ельциным и Зюгановым.

– В этом его важность. В схватке двух равных огромную роль может сыграть третий, куда менее сильный.

– Да, – сказал Костя, и разговор перешел на Зюганова.

– Он не победит, – заявил Француз. – Я знаю, что демократы готовы с оружием в руках отменить демократию, если карта ляжет Зюганову.

– Ну и зря! – бросил Костя. – Ничего страшного не будет. Ни лагерей, ни возвращения к социалистическому распределению, ни Сталина, ни Берии. Хрущев осудил их, а компартия решения двадцатого съезда не отменяла. Не надо забывать, что Ленин ввел НЭП – новую экономическую политику, очень похожую на сдержанный капитализм. Нынешние коммунисты – это те же ваши социалисты, социал-демократы, то есть почти демократы. Например, я допускаю, что вы не любите Миттерана, вам больше по душе де Голль или Ширак. Но ведь вы не выступаете против Миттерана с оружием. Вы говорите: дайте срок, и его переизберут. И придет голлист или еще кто-нибудь, на кого вы рассчитываете. Возьмите Польшу. У них Квасьневский, фактически коммунист, и ничего страшного не случилось. Нет, думаю, у наших нынешних коммунистов нет прежнего задора, решительности и упрямства, чтобы повернуть руль на сто восемьдесят градусов. Они ездят на дорогих немецких машинах, одеты в дорогие итальянские костюмы и носят дорогие швейцарские часы. Они ценят комфорт, они не плачут по ночам о времени большевиков и не перечитывают книгу «Как закалялась сталь». Если нынешние демократы поступят недемократично, они заложат бомбу замедленного действия, причем сами под себя. Демагогия плюс государственный бандитизм – вот на что они идут.

– Такой брак может родить фашизм, – поддакнул Косте Француз. – Но они хотят спасти свои капиталы.

– Хотят несмышленые дети. Мартышка, зажав в кулаке орехи, не может вытащить кулак из маленького отверстия и пропадает.

– Надеются как-то вывернуться.

– Единожды солгав, кто тебе поверит? – вопросом на вопрос ответил Костя.

У Виталика слипались глаза. Чтобы не клевать носом, он отщипывал кусочек черного хлеба, за ним в рот следовал кусочек сала или селедочки. А как же есть селедочку без водочки? Совсем маленький глоточек, затем селедочка на черном хлебе и, наконец, горячая разварная картошечка со сливочным маслом. Лена развлекалась, посматривая на Виталика, пока эти два нашедших друг друга аксакала, полностью переключившись на французский язык, решали мировые проблемы.

Костя читал, что пишут о российских выборах в «Глоб энд мейл», там писали, что национализм – главная тема этих выборов. Позиция национализма, судя по всему, как ни странно, отчасти устраивала Запад. Костя полагал, что ему удалось показать Французу проблему под другим углом зрения, а Француз – величина в мировой политике.

Наконец, они вспомнили, что среди них присутствует женщина, и рассыпались в комплиментах столу, хозяйке и радушному приему.

Костя проводил гостя до спальни. Они еще поговорили. Наконец последовало:

– Je suis sur que j’ai passe le temps bien [1], – и Француз, остался один.

Напевая себе под нос, гость стал снимать с себя рубашку. На следующий день он улетел в Европу.

В первом туре выборов Ельцин не выиграл. Но и не проиграл. Вышел во второй тур вместе с Зюгановым. Второй тур – через семнадцать дней.

Лебедь занял третье место, набрав 15 процентов голосов. Много. Кому пойдут голоса его избирателей во втором туре? Лебедь – оппозиционер, он против Ельцина. Значит, голоса пойдут Зюганову?

На следующий день после первого тура Конгресс Русских Общин, лидером которого был Лебедь, упал и не отжался. Лебедь принял предложение Ельцина стать Секретарем Совета безопасности, то есть возглавить силовой блок президента. Генерал-птица переметнулся на сторону Ельцина. «Силовики» и генерал-телохранитель торжествовали. Гляди, какую птицу поймали! Лебедь в руках – это тебе не синица в небе! Не зря мы в него вкладывались, национал-патриотизм подогревали. Рыжий Чубайс со своим кошерным телевидением под командованием Березовского и Гусинского ничего не смог, а мы, благодаря Лебедю, ого-го какой кусок отхватили!

– Борис Николаич, Борис Николаич, знаете, что означает орангутан?

– Орангутан? Ты что, Сашок? Кто ж этого не знает?

– Не! Как переводится, знаете? Из двух слов состоит: Оранг и У Тан. «Рыжий человек» по-бразильски!

– Ты на кого намекаешь?

– А я и не намекаю. Орангутан, он и есть орангутан!

– Дождетесь вы у меня! А ты-то кто?! Горилла? Горилла и есть! Ты меня охраняешь? Вот и охраняй! Нет ведь. Туда же – в политику. Кто вы есть, вообще?! А? Чубайс, рыжий кот, он кто? Мелкий научный сотрудник, мне. Ну, в лупу не разглядеть! А ты? Ну, кто ты такой?! Ну, что вы понимаете в политике?! Как я вас выдвинул, понимаешь, так я вас и задвину! Давай, останови машину. Где, где? В Караганде! Здесь останови. Вон видишь пруд? Хоть искупаемся! Искупаемся, а, Сашок?

Неожиданно кортеж машин президента остановился на берегу пруда. Ельцин ездил по провинции лично агитировать за свою кандидатуру.

– У меня плавок нет, Борис Николаич.

– А у меня есть? Подумаешь, плавки! Наплевать и забыть!

Машины встали. Президент скинул пиджак, стал раздеваться.

– Да не лезь ты, Сашок! Хочешь, сам раздевайся. Плавки? – бормотал он. – Зачем вам плавки? Все вы обезьяны. Что орангутанги, что эти, как их… гаврилы. Ха! Гориллы!

Президент в чем мать родила вышел на берег.

К берегу стали стекаться местные жители из деревни. Все, включая охрану президента, выглядели какими-то мелкими по сравнению с вышедшей босиком на мягкую травку глыбой.

Может, потому, что все невольно присели от неожиданности? Вероятно, выйди на берег белый медведь в полтонны весом, и то был бы меньший эффект.

– Пацаны, айда позырим! – крикнул разогнавшийся мальчишка в синих сатиновых трусах и тут же получил крепкий подзатыльник.

Президент хитро скривил рот, глаза сделались щелочками, потом они раскрылись, прошлись по толпе и мечтательно легли на переливающуюся под солнцем поверхность воды. Несколько секунд они полежали на воде, пока президент, огромный, как карьерный самосвал, не двинулся вперед.

Застрявший у воды рыболов, забыв про рыбалку, стоял с отвисшей челюстью и снизу вверх смотрел на президента.

– Что, дед? – прорычал президент. – Видал Сосун? – и с разбегу с шумом и брызгами вошел в воду, обрушившись с высоты собственного роста, будто лошадь с обрыва.

Он нырнул, не жалея прически, вынырнул и поплыл вперед, на полкорпуса высовываясь из воды. Проплыв с десяток метров, президент остановился, облегченно вздохнул, пофыркал и закачался на воде, как огромный поплавок.

Генерал-телохранитель, пряча ухмылку, изображал курицу, вырастившую утят. Охрана рассыпалась по сторонам, не давая зрителям последовать за президентом. Но никто и не думал входить в воду. Это было зрелище. Оперная ария. Ведь в опере тоже никто не думает лезть на сцену.

Президент поплескался и стал выходить. Генерал уже раздобыл у зрителей большое полотенце и ждал его с распростертыми руками.

Даже прожженные циники не успели включить свое ядовитое сознание, ошеломленные таким масштабом акции «Голосуй или проиграешь». Ни в каких пиаровских лабораториях, рекламных агентствах такого не выдумать. Все могут просчитать умные аналитики, учесть опыт всех стран и демократий, а вот найти время и место для русского сокрушительного порыва не могут. Нет, не могут.

Каждый день приносил нечто новое. На теме Лебедя генерал-телохранитель торжествовал недолго. Первый тур состоялся в воскресенье, затем на следующий день, в понедельник, Ельцин сделал Лебедя своим человеком, а вот уже во вторник случился скандал. Днем генерал-телохранитель, почувствовав, что его полку прибыло, отчитал было Чубайса на заседании избирательного штаба за плохую работу, а в ночь на среду получил сдачи. А произошло следующее.

вернуться

1

Уверен, что с толком провел время (фр.).