— Возможно.
Ватари снова кивнул и вышел из кабинета.
— Ты… Ты собираешься показать записи моему отцу? — судорожно спросил Лайт, все еще стоя на коленях посреди комнаты, глядя, как Эл забирается в свое кресло.
— Я этого не говорил.
Всё же Эл был до жути странным. Он будто вернулся в свою обычную роль — то же непроницаемое, безразличное выражение лица, тот же монотонный голос…
— Но ты ведь можешь! — выпалил Лайт.
— Ну… — Эл задумчиво склонил голову. — … если бы я показал ему, то было бы очень неловко, разве ты не согласен? — детектив запрокинул голову назад, внимательно разглядывая потолок, и продолжил: — Честно признаться, я в ступоре. Никогда бы не подумал, что ты на такое способен, Ягами-кун. Ты очень умен, и я думаю, что ты понимаешь всю серьезность того, что ты сделал.
Лайт опустил голову:
— Д-да, конечно, понимаю.
— И опять же, может я и ошибаюсь, но я совершенно запутался. Сначала мне пришло в голову, что в твоем желании доминировать над L отражается сущность Киры, коим ты и являешься. Но затем я решил, что ты сделал это из гнева, Ягами-кун. Это очевидно. Помня наш недавний разговор, где мы пришли к выводу, что Кира действует в состоянии аффекта, то твой сегодняшний поступок стал достаточным доказательством тому, что ты Кира.
Лайт вскинул голову, не веря своим ушам.
— Рьюзаки, ты серьезно? — выдохнул парень. — После того, как я… Ты просто… Все, о чем ты можешь думать… О том, послужило это доказательством к тому, что я Кира, или нет?
— Я не вижу никаких причин, почему я не могу использовать это как часть моего расследования. Ты показал свою сущность, Ягами-кун. Если только… — взгляд Эла скользнул по подозреваемому. — …ты не думал, что сможешь запугать меня своими действиями, заставить умолять или вовсе разбить. Может, ты хотел, чтобы я тебя боялся?
Лайт не мог ответить на этот вопрос, ибо то, что сказал Эл, частично было правдой. Но как можно быть настолько безэмоциональным и бесчувственным, чтобы так хладнокровно об этом говорить? Его лишил так называемой свободы главный подозреваемый в деле Киры, человек того же пола, что и он, буквально принудил и взял силой, а он…
— Забавно, — раздраженно прошипел Лайт. — Когда я вбивался в тебя, ты не был таким самоуверенным.
— Конечно нет, — с презрением фыркнул детектив. — Я не могу отрицать того, что это было чертовски больно.
Лайт вздохнул и отвернулся:
— И что ты собираешься делать?
— Я у тебя хотел это спросить.
Ягами повернул голову в сторону сыщика:
— В смысле?
— Ну… — Эл задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Я L. У меня достаточно власти, чтобы посадить тебя в тюрьму за то, что ты сделал. С моими связями тебя закрыли бы не дожидаясь суда, Ягами-кун. Но убийства бы не прекратились. Предположим, что ты не Кира, и ты оказался за решеткой… Я не сомневаюсь, что ты уже успел об этом подумать, верно? Ты можешь умереть. Если ты Кира, то, конечно, с тобой ничего не случится, что, собственно, сыграет против тебя, доказывая твою вину, но… Даже для меня это слишком. Слишком рискованно играть человеческой жизнью, даже если от этого и зависит ход расследования. К тому же, большая часть целевой группы выскажется резко против и я с ними согласен.
— Рьюзаки, у меня нет ничего общего с Кирой, я…
— Возможно, но… Факт изнасилования налицо и мне ничего не стоит отправить тебя в тюрьму, но вот вопрос, Ягами-кун: ты сам осознаешь свою вину? Как думаешь, ты заслуживаешь наказания?
Лайт молча смотрел на него и Эл, не дождавшись ответа, крутанулся на стуле, поворачиваясь лицом к парню:
— Это простой вопрос, — прошипел Эл. — Люди, которые воруют, убивают, насилуют… Они должны быть наказаны? Как думаешь? Это все, что я хочу знать.
Лайт стиснул зубы. Эл требовал ответа на вопрос, ответь на который, Лайт противоречил бы и себе, и своей справедливости. Лайт все еще считал, что как бы то это ни выглядело со стороны, он не насиловал Эла, а преподал важный урок. Но несмотря на все это, он, конечно, считал, что все преступники должны быть наказаны.
Эл словно был львом, кравшимся в траве, высматривая добычу и готовый броситься на нее и разорвать в клочья. Даже сейчас его темные глаза следили за каждым движением Лайта. Если бы он ответил утвердительно, то это был бы еще один жетон в копилку Киры. А если бы он ответил отрицательно, то солгал бы самому себе.
— Думаю… да, — наконец ответил Лайт, заметив, как Эл немного подался вперед, ловя каждое слово. — Но, Рьюзаки… Ты тоже так думаешь! Именно поэтому ты стал детективом, именно поэтому ты хочешь поймать Киру!
Эл спокойно кивнул:
— Да, Ягами-кун. Кира с L во многом похожи…
Его прервали приближающиеся шаги и в следующую минуту в кабинет вошел Ватари, молча передавая детективу ленты с записями.
— Спасибо, Ватари.
— Это всё, Рьюзаки?
— Да, — Эл коротко кивнул. — Спасибо за заботу, Ватари, но… не беспокойся обо мне. Я сам с этим разберусь. И не вырезай записи, пока я об этом не попрошу.
Ватари кивнул, покосился на Лайта и снова вышел.
— Давай посмотрим, — сказал Эл низким голосом, крутя в пальцах одну из лент, — как одна маленькая запись может разрушить твою жизнь, Ягами-кун.
Лайт продолжал молча смотреть, как переливается глянец ленты от тусклого света мониторов.
— Суд будет рассматривать ее как улику. Ватари может выступить свидетелем, но это не так важно, потому что если я выдвину против тебя обвинения и в качестве доказательства предоставлю суду эту запись… Разумеется, все в подробностях будет изложено в твоем деле. И если Кира все же не доберется до тебя и ты чудом останешься в живых, то все эти нелицеприятные вещи навсегда останутся в твоем личном деле. Все твои мечты и перспективы рухнут. Все школьные достижения окажутся бесполезными и тебя не спасет даже то, что ты был лучшим учеником Японии. Ты ведь хотел быть полицейским, верно? Хотел пойти по стопам отца. Но все это будет невозможно. Ты можешь быть Кирой, или нет, Ягами-кун, но в моих руках такая власть, что я могу тебя уничтожить, стереть в порошок, втоптать в грязь. Ты сам дал мне оружие.
Эл крутанулся на стуле, отворачиваясь от Лайта и, отодвинув ящик стола, принялся в нем рыться.
— Тем не менее, — продолжал он, — вполне может оказаться, что ты Кира, и сделал все это специально, рассчитывая именно на такую реакцию с моей стороны. Ты надеялся, что я отправлю тебя под суд и выпущу из-под собственной стражи. Мне придется снять с тебя наручники и я больше не смогу тебя контролировать двадцать четыре часа в сутки. Ну, а в тюрьме у Киры будет гораздо больше возможностей, чтобы продолжать свои убийства.
— Рьюзаки!.. — Лайт изумленно вскинул брови. — Это… безумие!
— Да, конечно, — излишне вежливо сказал детектив, — и все же, как бы безумно это ни звучало, такая версия имеет место быть. Поэтому…
Эл поддел ногтем язычок ленты и резко дернул за него. Лента с тихими шуршанием начала отматываться с катушки прямо в металлическую урну, стоявшую у стула детектива. Когда она полностью слетела в ведро, Эл отставил катушку в сторону, снова порылся в шкафчике стола и вытащил оттуда дешевую пластмассовую зажигалку. Откинув крышку, он без раздумий бросил ее в урну.
— Рьюзаки! — вскрикнул Лайт, торопливо поднимаясь на ноги, но было слишком поздно. Лента в урне начала трещать и морщиться, медленно плавясь.
— Ты… сжег их?.. — не веря своим глазам, пробормотал Лайт, уставившись на поднимающуюся из урны струйку дыма.
— Я должен был. Дело Киры намного важнее, а эти записи поставили бы его под угрозу. Если бы кто-нибудь о них узнал, то начались бы лишние проблемы.
Лайт поднял голову и, взглянув на детектива, заметил, как в черных глазах отражается огонь.
Краем глаза парень заметил, как длинные костлявые пальцы задумчиво перебирают звенья цепи.
Он так ничему и не научился.
***
— Эй, ребята, вы чего тут жжете? — громко спросил Мацуда, вошедший в кабинет следом за Айзавой. Моги и господин Ягами шли сзади, неся в руках коробки.